Жизнь Греции. История цивилизации - [322]

В 216 году Ганнибал уничтожил римскую армию при Каннах и подступил к самым воротам Рима. В то время как Рим столкнулся с острейшим кризисом в истории республики, македонский царь Филипп V заключил союз с Ганнибалом и готовился вторгнуться в Италию (214). На конференции в Навпакте (213) этолийский делегат Агелай ратовал за единение всех греков в этой Первой Македонской войне против растущей державы на Западе:

«Было бы как нельзя лучше, если бы эллины никогда не воевали друг с другом, но считали бы величайшим даром и милостью богов полное единодушие и согласие между собой и, шествуя рука об руку, подобно людям, переходящим брод, отбили бы захватчиков-варваров и объединились для спасения себя и своих городов… Ибо очевидно, что когда в этой войне либо карфагеняне разобьют римлян, либо римляне карфагенян, победители вряд ли удовольствуются господством над Италией и Сицилией; нет, они наверняка придут сюда и со своим честолюбием преступят справедливость. Поэтому я умоляю вас всех обезопасить себя от этой напасти и прежде всего взываю к царю Филиппу. Ибо для вас, Ваше Величество, лучшей защитой будет не разорение эллинов, что сделает их легкой добычей для захватчика; напротив, вам следует относиться к ним как к своим детям и заботиться о безопасности каждой области Эллады, как если бы то была часть ваших владений»[2450].

Филипп вежливо его выслушал и на некоторое время стал кумиром Греции. Но в его договоре с Ганнибалом — если верить чересчур патриотичному Ливию — было оговорено, что в благодарность за нападение Филиппа на Италию Карфаген, в случае победы над Римом, поможет Филиппу подчинить Македонии всю материковую Грецию[2451]. Возможно, условия этого соглашения стали известны греческим государствам, и поэтому большая их часть, включая Этолийский союз Агелая, заключили антимакедонский пакт с Римом; это настолько встревожило Филиппа, что его вторжение в Италию было отложено на неопределенный срок. В 205 году Рим заключил мир с Филиппом, чтобы развязать себе руки для войны с Ганнибалом, и три года спустя Сципион разгромил карфагенян при Заме. Последний великий век греческой цивилизации подходил к концу: Египет, Родос и Пергам обратились к Риму за помощью против Филиппа. Рим внял призыву и развязал Вторую Македонскую войну. Имея своим врагом не только Рим, но и почти всю Грецию, Филипп сражался со свирепостью затравленного зверя. Он прибегал к любому вероломству, расхищал все, что могло послужить его цели, и обращался с пленными столь жестоко, что, когда сопротивление Филиппу оказалось невозможным, граждане Абидоса перебили своих жен и детей, а затем покончили с собой[2452]. В 197 году Тит. Квинкций Фламинин, патриций того склада, который сделал Полибия восторженным почитателем Рима, нанес Филиппу такое поражение при Киноскефалах, что внезапно вся Македония, а в действительности и вся Греция оказались во власти Рима. К недовольству своих этолийских союзников (утверждавших, что битву выиграли они), после наложения крупных контрибуций и присвоения огромной добычи Фламинин позволил ослабленному и не представляющему угрозы Филиппу сохранить свой престол на том основании, что Македония необходима как заслон против варваров с севера.

Римский полководец выучил греческий язык в Таренте (так римляне называли Тарант) и был увлечен греческой литературой, философией и искусством. По-видимому, он искренне хотел освободить греческие города-государства от македонского господства и предоставить им все возможности для свободного и мирного существования. Не без труда убедив римское руководство в мудрости своей политики, он явился на Истмийские игры в Коринф (196), на которые собрался едва ли не весь греческий мир (по словам Полибия, каждый пытался предсказать следующий шаг римлян), и провозгласил через глашатая: «Римский сенат и проконсул Тит Квинкций после победы над царем Филиппом и македонцами предоставляют свободу следующим народам, которые не будут размещать у себя чужих гарнизонов, платить кому-либо подати, но будут жить по собственным законам: коринфянам, фокидянам, локрам, евбейцам, ахейцам Фтиотиды, магнесийцам, фессалийцам и перребам» — т. е. всем тем жителям материковой Греции, которые были до сих пор несвободны. Большая часть собравшихся, не способная поверить в столь неслыханное великодушие, потребовала зачитать это объявление еще раз. Когда глашатай прочитал его снова, «раздался такой взрыв ликования, — говорит Полибий, — что те, кто слушает рассказ об этом сегодня, просто не способны себе этого вообразить»[2453]. Многие сомневались в искренности декларации и считали, что за нею кроется какая-то хитрость; но Фламинин в тот же день начал вывод римских войск из Коринфа и к 194 году вся его армия вернулась в Италию. Греция восхваляла его как спасителя и освободителя и счастливо вступала в последнюю эпоху своей свободы.

III. Рим-завоеватель

Этолийцы были недовольны этими решениями. Некоторые из городов, освобожденных Римом, когда-то находились под этолийским господством, но теперь так и не вернулись в Союз. Не успела завершиться Вторая Македонская война, как этолийцы пригласили Антиоха III спасти Грецию от Рима. Пергам и Лампсак, зажатые между неугомонными галлами на севере и растущей державой Селевкидов на юге, обратились к Риму за помощью против Антиоха. Сенат послал к ним самого одаренного своего полководца — Публия Сципиона Африканского, победителя при Заме. С несколькими легионами и войсками Евмена II римские военачальники победили Антиоха при Магнесии и, повернув на север, отбросили галлов. Римляне взяли под свое покровительство почти все средиземноморское побережье Азии, а затем вернулись в Италию. Евмен был им благодарен, но материковая Греция поносила его как предателя Эллады, натравившего римских варваров на своих братьев греков.