Жизнь Греции. История цивилизации - [257]
«Мало-помалу природа переходит от неживых вещей к живым организмам таким образом, что невозможно определить, где начинается одно и кончается другое… Так, на следующей, более высокой, чем неживая природа, ступени находится род растений, относительно безжизненный в сравнении с животными, но живой в сравнении с [чисто] телесными предметами. Растения располагаются на непрерывной лестнице восхождения к живым существам. В море существуют некоторые организмы, о которых затруднительно сказать, животные это или растения.
Губка во всех отношениях напоминает растение… Некоторые животные имеют корни и погибают, если их отделить… В том, что касается восприимчивости, то в од» их животных нет и следа ее, в других она проявляется весьма смутно… Так и во всем животном царстве наблюдается последовательная дифференциация»[1987].
Аристотель считает обезьяну промежуточной ступенью между человеком и другими живородящими животными[1988]. Он отвергает концепцию Эмпедокла о естественном отборе путем произвольных мутаций. В эволюции не бывает случайностей; линии развития детерминированы внутренним стремленйем каждой формы, вида и рода наиболее полным образом осуществить свою природу. Промысел существует, но он представляет собой не столько внешнее руководство, сколько внутренний порыв, или «энтелехию»[1989], благодаря которой каждая вещь устремляется к реализации собственной природы во всей ее полноте.
С этими блестящими догадками переплетены (ничего другою и не следует ожидать, если судить задним числом, спустя двадцать три столетия) многочисленные, а порой и весьма грубые ошибки, заставляющие нас подозревать, что зоологические труды Аристотеля помимо его собственных заметок содержат еще и заметки его учеников[1990]. «История животных» — это кладезь ошибок. Из этой книги мы узнаем, что мышь умирает, если напьется летом, что слоны страдают всего двумя недугами — катаром и вспучиванием, что после укуса бешеной собаки водобоязнью заболевают все животные, кроме человека, что угри зарождаются самопроизвольно, что сильное сердцебиение бывает только у людей, что желток нескольких яиц, взбиваемых вместе, собирается в центре, что яйца не тонут в крутом рассоле[1991]. Внутренние органы животных Аристотелю известны лучше, чем органы человека, так как, по-видимому, ни он, ни. Гиппократ не переступили через религиозные табу и не практиковали анатомирование человека[1992]. Он считает, что у человека всего восемь ребер, что у женщин зубов меньше, чем у мужчин[1993], что сердце расположено над легкими, что центром ощущений является не мозг, а сердце[1994][1995], что функция мозга сводится (буквально) к охлаждению крови[1996]. Наконец, он (или какой-нибудь его высокопарный заместитель) проводит теорию о божественном промысле настолько последовательно, что человек разумный не может не улыбнуться. «Очевидно, что растения созданы ради животных, а животные — ради человека». «Природа сотворила ягодицы для отдыха, потому что четвероногие, стоя, не чувствуют усталости, но человеку потребно сидение»[1997]. И все-таки даже последний отрывок выдает в Аристотеле ученого: автор считает само собой разумеющимся, что человек — это животное, и ищет естественного объяснения анатомических различий между зверями и человеком. В целом «История животных» — самая выдающаяся из работ Аристотеля и величайшее произведение греческой науки четвертого века. Равных ей не было в биологии на протяжении двадцати столетий.
То ли из искреннего благочестия, то ли из осмотрительного уважения к мнениям человечества Аристотель все меньше остается ученым и все больше становится метафизиком, обращаясь к изучению человека. Он определяет душу, или жизненный принцип, как «первую энтелехию организма», т. е. имманентную и предопределенную его форму, движущую силу и направление его роста. Душа не является чем-то присоединенным к телу или пребывающим в нем — она имеет такую же протяженность во времени и в пространстве, как и тело; она — само тело в таких его проявлениях, как «способность к питанию, росту и упадку, имеющая основание в нем самом»; душа — это сумма функций организма; для тела она является тем же, чем для глаза зрение[1998]. Как бы то ни было, этот функциональный аспект — основной, ведь именно функции создают структуры, именно желания создают органы, именно душа формирует тело. «Все естественные тела являются органами души»[1999][2000].
Душа имеет три уровня: растительный, ощущающий, мыслящий. Растения вместе с животными и людьми обладают растительной душой — способностью к самостоятельному питанию и внутреннему росту; животные и люди имеют вдобавок к ней ощущающую душу — способность к ощущению; высшие животные наряду с людьми имеют «пассивную мыслящую» душу — способность к простейшим формам разумения; только человек имеет «активную рациональную» душу — способность обобщать и творить. Последняя способность является частью или эманацией творческой и умственной силы вселенной, которая и есть Бог; будучи таковой, она бессмертна[2001]
