Жизнь Греции. История цивилизации - [255]
Традиционно Аристотеля по преимуществу рассматривают как философа. Возможно, это ошибка. Давайте — пусть только свежего взгляда ради — увидим в нем прежде всего ученого.
Его любознательный ум более всего интересуется процессом и техникой рассуждения, которые Аристотель анализирует с такой проницательностью, что его «Органон», или «Орудие», — название, данное потомками его логическим трактатам, — стал учебником логики на два тысячелетия. Он стремится мыслить ясно, хотя в дошедших до нас трудах это редко ему удается; он тратит половину своего времени на определение терминов, после чего полагает, что решил проблему. Само определение, по Аристотелю, — это спецификация предмета или идеи посредством указания на род или класс, к которому принадлежит определяемое (человек — это живое существо), и видовое отличие, которое свойственно только этому объекту данного класса (человек — это разумное живое существо). Его метод хорошо характеризуется тем фактом, что основные аспекты, с помощью которых может быть рассмотрена любая вещь, он разделил на десять «категорий»: субстанция, количество, качество, отношение, место, время, положение, обладание, деятельность, претерпевание, — некоторые авторы нашли эту классификацию весьма полезной для развития своей слабосильной мысли.
Единственным источником познания он признает ощущения. Универсалии суть обобщенные идеи, не являющиеся врожденными, но сформированные благодаря многим восприятиям сходных объектов; они суть понятия, не вещи[1960]. Аксиомой для всей логики он решительно устанавливает закон противоречия: «Одному свойству невозможно одновременно принадлежать и не принадлежать одной и той же вещи в одном и том же отношении»[1961]. Аристотель разоблачает логические ошибки, в которые впадают или заманивают нас софисты, и критикует своих предшественников за то, что они создают чисто умозрительные теории вселенной вместо того, чтобы посвящать себя терпеливым наблюдениям и экспериментам[1962]. Его идеалом дедуктивного рассуждения является силлогизм — трио суждений, третье из которых с неизбежностью вытекает из двух предыдущих; он, однако, признает, что во избежание голословности силлогизм нуждается в широкой индукции, которая сделала бы его большую посылку вероятной. Хотя в своих философских трактатах Аристотель слишком часто распыляется на дедуктивные рассуждения, он хвалит индукцию, собирает в своих научных трудах массу отдельных наблюдений и при случае сообщает о своих или чужих экспериментах[1963]. Со всеми своими ошибками, он — отец научного метода и первый известный человек, организовавший сотрудничество в области научных исследований.
Аристотель подхватывает науку там, где оставил ее Демокрит, и осмеливается проникнуть во все ее отрасли. Хуже всего даются ему математика и физика, в которых он ограничивается изучением первоначал. В «Физике» он ищет не новых открытий, но ясных определений используемых терминов, таких, как материя, движение, пространство, время, непрерывность, бесконечность, изменение, конец. Движение и время непрерывны; они не состоят, как предполагал Зенон, из маленьких неделимых моментов, или частей; бесконечное существует в возможности, но не в действительности[1964]. Он видит проблемы (хотя ничего не предпринимает для их разрешения), которые будут волновать Ньютона: проблемы инерции, тяготения, движения, скорости; он имеет некоторое представление о параллелограмме сил и формулирует закон рычага: «Движущий вес будет двигать [объект] тем легче, чем дальше он отстоит от точки приложения силы»[1965].
Он доказывает, что небесные тела — и уж, конечно, Земля — сферичны, потому что только сферичность Земли могла бы объяснить форму Луны во время лунного затмения, когда между ней и Солнцем находится Земля[1966]. Ему было свойственно поразительное чувство геологического времени; периодически, но неуследимо, говорит он, земля вытесняет море, а море — землю[1967]; бесчисленные народы и цивилизации появлялись и исчезали с лица земли в результате катастрофы или неторопливого действия времени: «Вероятно, всякое искусство и философия из раза в раз достигали вершины своего развития и погибали вновь»[1968]. Тепло — главная действующая сила геологических и метеорологических изменений. Аристотель отваживается объяснять облака, туман, росу, иней, дождь, снег, град, ветер, хром, молнию, радугу и метеоры. Его теории зачастую причудливы; однако эпохальное значение его небольшого трактата по метеорологии заключается в том, что он не призывает на помощь сверхъестественные силы, но пытается объяснить мнимые капризы погоды с помощью естественных причин, действующих с определенной последовательностью и закономерностью. Естествознание не могло пойти дальше этого до тех пор, пока изобретательство не предоставило ему более точные и масштабные орудия наблюдения и измерения.
