Жизнь Греции. История цивилизации - [245]
Антисфен соглашался с выводом, но не с доводами этой философии и вынес из общения с тем же Сократом аскетическую теорию жизни. Основоположник кинической школы был сыном афинского гражданина и рабыни-фракиянки. В 426 году он храбро сражался под Танагрой. Некоторое время он учился у Горгия и Продика, а затем основал собственную школу; однако, услышав речи Сократа, он вместе со своими воспитанниками перешел учиться мудрости к пожилому философу. Как и Евдокс, он жил в Пирее и ходил в Афины почти каждый день, преодолевая по шесть-восемь километров в один конец. Возможно, он присутствовал при обсуждении Сократом (или Платоном) и его уступчивым собеседником проблемы удовольствия.
«Сократ. Как ты думаешь, станет философ заботиться об удовольствиях от еды и питья?
Симмий. Конечно, нет.
Сократ. А что ты скажешь о любовных наслаждениях — будет ему дело до этого?
Симмий. Ни в коем случае.
Сократ. А разве он будет думать о других способах угождения телу, например, о приобретении дорогой одежды или сандалий или других украшений тела? Разве вместо того, чтобы беспокоиться обо всем этом, он не будет презирать все то, что превосходит природные потребности?
Симмий. Должен сказать, что настоящий философ будет все это презирать»[1840].
В этих словах выражена суть кинической философии: свести потребности тела до самого необходимого, чтобы душа могла пользоваться наибольшей свободой. Антисфен принял это учение буквально и стал греческим францисканцем без теологии. Лозунг Аристиппа гласил: «Я владею, но мной ничто не владеет»; лозунг Антисфена был: «Я не владею, чтобы не владели мной». Он не имел собственности[1841] и одевался в такой потрепанный плащ, что Сократ поддразнивал его: «Мне видно твое тщеславие, Антисфен, сквозь прорехи в твоем плаще»[1842]. Помимо этого, единственной его слабостью было сочинительство; он оставил десять книг, одну из которых посвятил истории философии. По смерти Сократа Антисфен вернулся к преподаванию. Местом своих занятий он выбрал гимнасий Киносарг, который был отведен для людей низкого, чужеземного и незаконного происхождения; кинической школа была названа скорее по своему местонахождению, чем из-за проповеди цинизма[1843]. Антисфен одевался как рабочий, не брал платы за свои уроки и предпочитал учить бедняков; всякого, кто не желал переносить бедность и трудности, прогоняли язык или дубина Антисфена.
Сперва он отказывался брать в ученики Диогена; Диоген не отступал, терпеливо сносил обиды, был принят и прославил учение своего наставника по всей Элладе, полностью претворив его в жизнь. Антисфен был по происхождению наполовину рабом; Диоген был разорившимся синопским банкиром. Диоген просил милостыню, потому что по-настоящему нуждался, и с радостью узнал, что это — часть добродетели и мудрости. Он взял на вооружение платье, суму и посох нищего и какое-то время обитал в бочке, стоявшей во дворе афинского храма Кибелы[1844]. Он завидовал простоте животной жизни и пытался ей подражать: спал на земле, ел что придется, публично справлял природную нужду и занимался любовью у всех на виду[1845]. Увидя мальчика, пившего из ладоней, он выбросил свою чашу[1846]. Иногда он носил с собой светильник или фонарь, говоря, что ищет человека[1847]. Он никому не причинял вреда, но отказывался признавать законы и задолго до стоиков провозгласил себя космополитом, или гражданином мира. Он привольно путешествовал, и нам известно, что некоторое время он жил в Сиракузах. Во время одного из путешествий Диоген был взят в плен пиратами, которые продали его в рабство Ксениаду из Коринфа. На вопрос хозяина, что он умеет делать, Диоген ответил: «Править людьми». Ксениад сделал его учителем своих сыновей и домоправителем; в этом качестве Диоген проявил себя так хорошо, что господин называл его своим «добрым гением» и постоянно пользовался его советами. Диоген продолжал жить простой жизнью с таким постоянством, что стал самым знаменитым человеком Греции после Александра.
В нем было что-то позерское, и он явно купался в лучах своей славы. Он был прирожденным полемистом, и его тезка сообщает, что он ни разу не уступил в споре[1848]. Свободу слова он называл величайшим из общественных благ и много ею пользовался с грубым юмором и неизменным остроумием. Он упрекнул женщину, которая склонилась до земли перед священным изваянием: «А ты не боишься стоять в такой непристойной позе? Вдруг позади тебя окажется какой-нибудь бог, ведь все полно богами?»[1849]. Увидев, что сын гетеры бросается камнями в толпу, Диоген предостерег: «Осторожней, ты можешь попасть в своего отца!»[1850] Он не любил женщин и презирал женоподобных мужчин; когда разодетый и надушенный коринфский юноша задал ему какой-то вопрос, Диоген заявил: «Я не стану тебе отвечать, пока ты не скажешь, юноша ты или девушка»[1851]. Все знают историю о том, как в Коринфе Александр подошел к Диогену, греющемуся на солнышке. «Я великий царь Александр», — сказал властелин. «А я Диоген — собака», — молвил философ. «Проси меня о какой хочешь милости», — продолжал царь. «Не загораживай мне солнце», — ответил Диоген. «Не будь я Александром, — сказал молодой воин, — я хотел бы быть Диогеном»
