Жизнь Греции. История цивилизации - [127]
Имущественное право отличается суровой непреклонностью. Договоры проводятся в жизнь со всей строгостью; все судьи обязаны поклясться, что они «не проголосуют за отмену частных долгов или раздачу земель или домов, принадлежащих афинянам»; ежегодно главный архонт, вступая в должность, обращается через глашатая с воззванием: «Кто чем владеет, будет этим владеть и безусловно распоряжаться и впредь»[910]. Право наследства по-прежнему узко ограничено. При наличии детей мужского пола старинное религиозное понятие о собственности, которая связана с генеалогией данной семьи и заботой о духах предков, требует автоматического перехода состояния к сыновьям; отец является собственником имущества на положении опекуна по отношению к усопшим, живым и еще не рожденным. Если в Спарте (как в Англии) родовое имущество неделимо и отходит к старшему сыну, в Афинах (почти так же, как во Франции) оно делится между наследниками мужского пола, причем старший получает несколько большую долю, чем остальные[911]. Уже во времена Гесиода мы обнаруживаем, что крестьянин на французский манер прибегает к ограничению семьи, чтобы избежать пагубного дробления состояния между многими сыновьями[912]. Собственность мужа никогда не переходит к вдове; все, что ей остается, — ее приданое. В Перикловы дни завещания столь же сложны, как и ныне, и облекаются в формулы, весьма схожие с современными[913]. В этом, как и в других вопросах, греческое законодательство представляет собой фундамент римского права, которое в свою очередь заложило юридические основы западного общества.
Демократия подбирается к судебной власти в последнюю очередь, и величайшей реформой, осуществленной Эфиальтом и Периклом, является передача судебных полномочий от ареопага и архонтов гелиее. Учреждение этих народных судов принесло Афинам ту же пользу, какой современная Европа обязана суду присяжных. Гелиея[914] состоит из шести тысяч дикастов, или присяжных, ежегодно назначаемых по жребию из списка граждан; эти шесть тысяч распределены по десяти дикастериям, или жюри, в которые входят около пятисот членов, тогда как прочие остаются в резерве для замещения вакансий и непредвиденных обстоятельств. Маловажные и частные дела разрешаются тридцатью судьями, периодически навещающими аттические демы, или округа. Так как ни один из судей не может служить более года подряд и пассивное избирательное право реализуется по очереди, каждый гражданин становится присяжным в среднем раз в три года. Служба в суде не является для него обязательной, но плата в два — позже в три — обола обеспечивает присутствие в каждом жюри от двухсот до трехсот судей. Важные дела, подобные делу Сократа, могут заслушиваться в присутствии тысячи двухсот дикастов. Чтобы свести подкуп к минимуму, жюри, на рассмотрение которого будет вынесено дело, определяется в последний момент с помощью жребия, а так как большинство процессов длятся всего один день, о мздоимстве в судах мы слышим редко; даже афинянин находил затруднительным подкупить триста человек сразу.
Несмотря на быстроту разбирательств, афинские суды, как и суды всего мира, обычно отстают от своего календаря, так как афиняне чрезвычайно охочи до тяжб. Чтобы остудить их пыл, из списка граждан, достигших шестидесятилетнего возраста, жеребьевкой избираются общественные арбитры; тяжущиеся должны представить свой иск и письменное возражение защиты одному из этих арбитров, причем и в этом случае он избирается по жребию в последний момент; обе стороны платят ему небольшой гонорар. Если ему не удается достичь примирения, он выносит приговор, скрепленный клятвой. Обе стороны могут затем обратиться с апелляцией в суды, однако те обычно отказываются заслушивать мелкие дела, которые не были ранее представлены арбитрам. Если дело принято к судебному рассмотрению, вносятся и подтверждаются клятвой официальные заявления сторон, свидетели дают показания и приносят клятвы, и все эти акты подаются суду в письменном виде. Они запечатываются в особый ларец, откуда позднее извлекаются и подвергаются изучению; решение выносит судебная коллегия, избранная по жребию. Должности государственного обвинителя не существует; правительство полагается на частных граждан, привлекающих к суду всякого, кто виновен в тяжких прегрешениях против нравственности, религии или государства. В результате возникает целый класс «сикофантов», сделавших такие обвинения своим регулярным занятием и превративших эту профессию в род шантажа; в четвертом веке они отлично зарабатывают, устраивая — или, лучше сказать, угрожая устроить — процессы против людей состоятельных, считая, что народный суд не пожелает оправдать тех, кто может платить внушительные штрафы
