Жизнь Греции. История цивилизации - [102]
(Перевод Н. И. Гнедича)
Он пронзает шею не сопротивляющегося Ликаона, швыряет его тело в реку и произносит одну из тех величавых речей, которые украшают бойню в «Илиаде» и закладывают основы греческой риторики. Пол-Эллады почитало Ахилла как бога[743]; мы принимаем и прощаем его, как ребенка. В худшем случае он одно из величественнейших творений поэтического духа.
Читателя «Илиады» — не ученого и не переводчика — увлекают не просто словесные образы, столь многочисленные и несхожие, не просто течение и смятение рассказа, но порывистое великолепие стиха. Допустим, ошибаются и великие: Гомер повторяется; он сознательно из раза в раз вызывает в памяти одни и те же эпитеты и строки, как если бы то был припев; так, он любит повторять Emos d’ erigeneia phane rhododaktylos Eos — «Когда появилась дочь утра, розоперстая Эос»[744]. Но если это и погрешности, то они растворяются в блеске языка и богатстве сравнений, которые посреди ужасов войны то и дело утешают нас кроткой красой мирных полей. «Словно как мух неисчетных рои собираясь густые // В сельской пастушеской куще, по ней беспрестанно кружатся // В вешние дни, как млеко изобильно струится в сосуды, — // Так неисчетны противу троян браноносцы данайцы // В поле стояли и, боем дыша, истребить их горели»[745]. Или:
(Перевод Н. И. Гнедича)
«Одиссея» настолько отлична от всего этого, что с самого начала подозреваешь ее принадлежность другому автору. В пользу этой мысли высказывались даже некоторые александрийские ученые, и только весь критический авторитет Аристарха заставил спорщиков замолчать[747]. «Одиссея» согласна с «Илиадой» в некоторых стандартных оборотах: «совоокая Афина», «длинноволосые ахейцы», «виноцветное море», «розоперстая Эос»; возможно, они почерпнуты из одного источника — той поэтической традиции, в которую погрзокали свои перья авторы «Илиады». Но «Одиссея» содержит множество слов, которые, очевидно, были введены в оборот уже после составления «Илиады»[748]. Во втором эпосе нередко упоминается железо там, где первый говорил о бронзе; мы слышим здесь о письменности, частной собственности на землю, вольноотпущенниках и эмансипации — обо всем этом в «Илиаде» нет ни слова; изменились сами боги и их функции[749]. Размер «Одиссеи» — тот же дактилический гекзаметр, что и во всех греческих эпических поэмах; однако слог, дух и материал столь далеки от «Илиады», что, если поэмы принадлежат одному автору, то этот автор — образец сложности и художник на все руки. Новый поэт более литературен и философичен, менее неистов и воинствен, чем старый; он обладает более высоким самосознанием, более склонен к раздумьям, неспешен и цивилизован; он столь нежен, что Бентли полагал, будто автор «Одиссеи» обращался прежде всего к женщинам[750].
Имеем ли мы здесь дело с одним или несколькими поэтами, сказать труднее, чем в случае с «Илиадой». Здесь тоже заметны швы, но это «шитье» представляется более искусным, чем в древнейшем эпосе; при всех своих отступлениях в конце поэмы сюжет предстает поразительно последовательным, почти достойным современных романистов. Уже в самом начале мы находим предвосхищение развязки, которую приближает каждый новый эпизод и с наступлением которой все песни связываются в единое целое. Вероятно, эпос был возведен на фундаменте предшествовавших ему отдельных песен, как это было и с «Илиадой», однако работа по приданию им единства зашла здесь значительно дальше. Мы вправе сделать в высшей степени осторожный вывод, что «Одиссея» на столетие младше «Илиады» и в основном является произведением одного автора.
Ее персонажи обрисованы менее мощно и живо, чем персонажи «Илиады». Пенелопа все время пребывает в тени, и ее смутные очертания приобретают внятность только в самом конце, когда по возвращении супруга тень сомнения, возможно, даже сожаления, омрачает ее чело. Фигура Елены более отчетлива и своеобразна; та, ради которой вышла в поход тысяча кораблей и пали тысячи воинов, предстает здесь по-прежнему «богиней среди жен», прелестной в своей зрелости, более кроткой и умиротворенной, нежели в прошлом, но столь же горделивой, как всегда, грациозно принимающей все знаки внимания, оказываемые ей как царице[751]. Навсикая — это очаровательный набросок, отражение мужского понимания женщины; трудно ожидать от грека столь изящной и романтичной зарисовки. Телемах очерчен смутно; он заражен нерешительностью и как бы осенен тенью гамлетизма; но Одиссей — это самый законченный и сложный портрет из оставленных греческой поэзией. В целом «Одиссея» представляет собой увлекательный роман, написанный Обворожительными стихами, исполненный нежного чувствования и удивительных приключений; невоинственной и постаревшей душе он более интересен, чем величественная и кровавая «Илиада».
Собрание эссе двух выдающихся мыслителей нашего времени, охватывающее более 5000 лет истории человечества. Ставшая классической книга об уроках истории от лауреатов Пулитцеровской премии и авторов исторического многотомника. Переиздается и успешно продается с 1968 года. Авторы, профессиональные историки и академические ученые выявили закономерности общественного и исторического развития, цикличность исторического процесса и конечность любого социально-экономического строя. Основываясь на своих исследованиях и на философском подходе, они очень образно и увлекательно рассказали о том, какой путь прошла Западная цивилизация (от истоков до начала XIX века) и почему ее путь был сложен именно из этих вех. На русском языке публикуется впервые.
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Славяне – крупнейшая этническая общность Европы, но что мы на самом деле о них знаем? Историки до сих пор спорят и о том, от кого они произошли, и о том, где находилась их родина, и откуда пошло самоназвание «славяне».
В трилогии вскрыты причины кризиса коммунизма в СССР, несостоятельности командной «плановой экономики», дан новый взгляд на возможные пути развития России. Особого внимания заслуживают идея о создании партии нового типа и новая идеология регулятивизма, являющиеся, по мнению автора, великим историческим шансом для России. Книга, написанная истинным патриотом, проливает свет на многие проблемы современности и представляет интерес для всех, кто обеспокоен судьбой Отечества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Современная Россия, являясь правопреемницей Советского Союза, сталкивается со многими проблемами, основанием для возникновения которых послужила крупнейшая геополитическая катастрофа XX века – распад СССР. Постепенно нарастают конфликты и противоречия в бывших советских республиках. Однако вместе с тем на постсоветском пространстве появляются и реализуются тенденции к экономической и военно-политической интеграции. Сложившаяся ситуация способствует тому, чтобы более серьезно обратиться к истории тех территорий, которые ранее входили в состав СССР, а до этого в состав Российской империи.
Фредерик Лейн – авторитетный американский исследователь – посвятил свой труд истории Венеции с самого ее основания в VI веке. Это рассказ о взлете и падении одной из первых европейских империй – уникальной в своем роде благодаря особому местоположению. Мореплавание, морские войны, государственное устройство, торговля, финансы, экономика, религия, искусство и ремесла – вот неполный перечень тем, которые рассматривает автор, представляя читателю образ блистательной Венецианской республики. Его также интересует повседневная жизнь венецианцев, политика, демография и многое другое, включая мифы, легенды и народные предания, которые чрезвычайно оживляют сухой перечень фактов и дат.