Жизнь - это судьба - [9]

Ожидая, когда поднимут шлагбаум, мы обменивались последними новостями и слухами с девушками, работающими в здешней столовой. С гор в это время спустилась большая колонна санитарных машин, и пока мы стояли, пропуская ее, нас догнал служебный автобус, но потом на дороге наш штабной автомобиль быстро оставил позади все другие машины и стал бойко взбираться по узкой дороге, которая шла неуклонно на подъем. С каждой милей воздух становился чище и прохладнее.

В Барапани американцы нас накормили, а потом повезли в сторону Шиллонга, и мы прибыли в Маули как раз в тот момент, когда начался сильный ливень.

Мне часто казалось, что Маули — самое восхитительное место на земле. Когда-то здесь действовал монастырь, и тот факт, что в нем разместились тыловые службы войскового обеспечения, одно время служил темой множества острот, которые давно перестали вызывать смех. Это расположенное на высоком холме старинное здание, со спокойным достоинством взиравшее на крыши Шиллонга и на далекие горы, сохраняло терпкий запах хвои и обладало — во всяком случае для меня — неповторимым очарованием, все это в какой-то степени было связано с доброжелательным приемом, который всегда оказывали здесь любому, ну и, конечно, с возрастом строения, с его уединенностью.

Побросав свертки с постельным бельем на кровати, мы спустились в столовую, где нас угостили кофе и последними новостями относительно ожидавшейся со дня на день капитуляции Японии.

Пребывая в столь родной атмосфере Маули, я на два часа забыла о Конноре, мое застывшее сердце немного оттаяло, и я смогла нормально улыбаться, не прибегая к гримасе, которую до сих пор использовала в качестве заменителя улыбки, беседуя в пути с Элеонорой и Джойс.

Теперь я больше молчала. В нашей компании никого никогда не принуждали участвовать в беседе, если кому-то в определенный момент хотелось только слушать. Мы все уже давно были вместе и крепко сдружились. Кроме того, другим не терпелось многое рассказать: о своих мужьях, знакомых парнях, о развлечениях во время увольнений, а также о том, что наши передвижные лавки уже работают в Рангуне. Это известие всех обрадовало, особенно тех немногих из нас, кто был в команде с самого первого дня и кому пришлось бежать оттуда перед наступлением японцев в 1942 году. Даже я, пришедшая в отряд лишь в 1944 году и бывавшая в Рангуне только ребенком в мирное время, почувствовала сильное желание вернуться в этот город.

Но вслух своего желания я не высказала. Ведь я уже имела возможность провести семь недель в Австралии. А потому у других было больше прав на работу в Рангуне. Как сообщила мне Дороти Мордант — при этом в глазах у нее промелькнуло нескрываемое торжество, — ее назначили туда начальником участка.

Затем Анжела неожиданно для меня проговорила:

— Ты сегодня, Вики, какая-то необычно притихшая.

— Разве?

— Да, да. Совсем на себя не похожая. Расскажи нам об Австралии.

— О, там было весело, — ответила я односложно и уклончиво. Все с таким удивлением взглянули на меня, что я была вынуждена в целях самообороны пуститься в пространное и притворно восторженное описание мест, которые я посетила. Я описывала людей, с которыми встречалась, вечеринки, на которых побывала. И, разумеется, понимая, что моих подруг трудно обмануть, чтобы избежать дальнейших расспросов, принялась подробно рассказывать о девушках, которых я отобрала, и заодно о сотнях кандидатов, с которыми довелось беседовать. Отвлекающий маневр увенчался успехом, и я знала, что моей тайне ничто не угрожает до тех пор, пока через две недели из Аделаиды не вернется Леони, которая плыла на пароходе с последней группой новобранцев. Возможно, к тому времени Коннор напишет, что вовсе не собирался со мной расходиться. И тогда я, не стыдясь, смогу объявить всем, что вышла замуж за австралийского художника Коннора Дейли...

— Вики ничего не говорит о своих похождениях в Австралии, — вставила Элеонора. — Мы всю дорогу, от самой Калькутты, пытались выведать у нее, не правда ли, Джойс? Но она держала язык за зубами. Как хочешь, дорогая, но потом ты непременно расскажешь нам, когда у тебя появится желание, верно? — улыбнулась она доброжелательно, тем самым показывая, что вовсе не имела намерения как-то задеть или в чем-то упрекнуть меня.

Я утвердительно кивнула, чувствуя в то же время, к своему огорчению, как у меня пылают щеки. В этот момент к нам присоединилась Джиллиан, которая в любых условиях всегда выглядит так, будто только что вышла из косметического салона Элизабет Арден. Увидев меня, она воскликнула.

— Какими судьбами, Вики? Я слышала, что ты должна приехать, но ты явилась быстрее, чем ожидалось.

— Это правда, — ответила я. — Мне удалось посадить своих девушек на пароход «Арундель Каста».

— Знаю. Мне поручено встретить их в Бомбее, — сказала Джиллиан с унылым видом. — Какие они, Вики?

Я улыбнулась. Джиллиан было девятнадцать лет, и она служила в отряде с октября 1943 года; тогда это была небольшая группа, которая оставалась в Импхале до самого последнего момента и отошла лишь перед самым вступлением туда противника. Иногда мы забывали, какая она еще юная, и было трудно представить себе, что в час испытаний в Импхале, когда от людей требовалось исключительное мужество, ей было всего семнадцать лет и несколько месяцев. Она носила на блузке «пучок дубовых листьев», свидетельствовавших о том, что она уже отмечалась в донесениях и приказах, и я знала, поработав с ней, что она вполне заслуженно получила свою награду. Отличный руководитель, подумала я, для моих бойких новеньких девушек.