Жизнь - это судьба - [66]

— Значит, будете ждать?

— Ну, наверное, да... Если не нарушу ваш распорядок.

— Нисколько, — заверила она. — В вашем распоряжении около получаса. Если ваш муж по каким-либо причинам опоздает, ему сообщит интендантская служба, куда вас направили. А посему нет нужды беспокоиться. Хотите чашечку чаю, чтобы скрасить ожидание?

Чашечка чаю — универсальное средство от всех бед... Сколько лет я сама поила людей чаем в своем магазине.

— Большое спасибо, сестра, — кивнула я. — С удовольствием выпью.

— Сейчас распоряжусь, — она поднялась и посмотрела на часы. — Пойду скажу санитарам с носилками, что вы еще не готовы.

— Все-таки я вас обременяю, правда? — спросила я робко. — Вы уж извините, хочу повидаться с мужем, прежде чем меня отвезут в госпиталь.

— Разумеется, дорогая! Не переживайте. Вы нисколько нас не обременяете. У нас много лежачих больных, и санитарам хватит помимо вас работы еще на полчаса. Сейчас с ними переговорю, а потом принесу чай.

Чай принесли через десять минут. Мои руки тряслись так сильно, что пришлось держать чашку обеими руками, чтобы донести ее до рта, не расплескав.

Не знаю, в какой момент я перестала ждать Коннора. Вероятно, в глубине души я не верила, что он способен не прийти, а надежда — какой бы она ни была призрачной и напрасной, — как известно, умирает последней. Всякий раз при звуке шагов в коридоре я выпрямлялась, готовясь к встрече, и, прислушиваясь, убеждала себя вопреки рассудку, что это, должно быть, он. Но каждый раз шаги не останавливались перед моей дверью и, в конце концов, замирали вдали.

Мой доброжелательный стюард вернулся со многими извинениями около четырех часов пополудни:

— Меня задержали, мисс. Но я все время высматривал вашего мужа на пристани. Возможно, он направился прямо в госпиталь, думая найти вас там. Весьма вероятно. Многих лежачих больных уже погрузили в санитарные машины, они сейчас находятся по дороге в госпиталь Рандуика.

— Да, — с трудом произнесла я, — возможно, мой муж поехал в Рандуик.

Но я знала, что это не так, Коннор просто не встретил меня. Стюард ушел, а я поняла: это окончательный и бесповоротный разрыв. Не было смысла больше ждать и продолжать надеяться. Как только сестра Даньелс вернется, я скажу ей, что готова к отъезду.

— У меня для вас устное послание и письмо, — объявила сестра, появляясь немного погодя. — Маленький австралийский капрал пожелал вам всего хорошего и обещал навестить вас в госпитале, а письмо от капитана О'Малли.

Не читая, я сунула письмо в карман больничного халата. Сестра вздохнула:

— Я справлялась в канцелярии, не интересовался ли кто-нибудь вами. Вроде нет.

— Спасибо, — сказала я, стараясь держаться спокойно.

— Произошло, на мой взгляд, обычное недоразумение. В радиотелеграммах довольно часто искажается первоначальный текст.

— Да, вы правы, — согласилась я. Мои губы одеревенели и никак не складывались в улыбку.

— Если ваш муж явится после вашего отъезда, ему сообщат, где вас найти. Я попросила помощника интенданта записать вашу фамилию, воинское звание и некоторые другие сведения, на всякий случай.

— Вы очень добры, сестра. Благодарю вас от всей души.

Она с тревогой посмотрела на меня.

— Хотелось бы сделать для вас что-нибудь полезное.

— Больше вы ничем не в состоянии помочь, честное слово, благодарю вас еще раз. — Мне захотелось побыстрее избавиться от ее жалостливого, все понимающего взгляда. — Я готова к отъезду. Нет смысла дольше оставаться и ждать.

— Послушайте, — произнесла вдруг сестра, — мы отплываем только завтра к вечеру, меня на короткое время отпустят на берег. Может, стоит связаться с вашим мужем? Если вы дадите мне домашний адрес и номер телефона, я постараюсь встретиться или созвониться с ним. Вас это устроит?

— Вы очень любезны, сестра, — покачала я головой, — но лучше не надо. Позвоню ему сама из госпиталя.

— О, да, — согласилась она живо, хотя так же мало, как и я, верила в благополучный исход. — Конечно, вы можете позвонить оттуда. Не сомневаюсь, тут какая-то неувязка.

Я не ответила. Да и что я могла сказать. Подоткнув мое одеяло со всех сторон, медсестра принялась вынимать из тумбочки принадлежащую мне всякую мелочь.

— Остальные ваши вещи уже на берегу, — заметила она, — санитары знают, где они.

Я опять горячо поблагодарила ее, безуспешно пытаясь казаться спокойной.

— Не благодарите меня, — сказала она, крепко пожимая мне руку и краснея, — это моя обязанность. Мне приятно, что я вам хоть чем-то помогла. Прощайте и счастья вам. Не сомневаюсь, вы быстро поправитесь и выпишитесь из госпиталя уже через десять дней, а может, и раньше, кто знает? Худшее уже позади.

«Так ли?» — подумала я печально, когда сестра ушла за санитарами. А вдруг самое худшее еще впереди? Не пожелает ли Коннор, едва только я выпишусь из госпиталя, начать развод, призванный положить конец такому фарсу, как наш брак? Он не знает о ребенке, но, даже если и узнает, это обстоятельство никак не повлияет на его решение. Я не стану удерживать его против воли. Не желаю, чтобы он жил со мной лишь ради ребенка. О ребенке я позабочусь сама. В финансовом отношении у меня все обстояло вполне благополучно. Мне причитались: солидная сумма в виде не выплаченного ранее жалованья, деньги от индийского правительства, а также выходное пособие по демобилизации. Если не удастся получить работу в Сиднее до рождения ребенка, я смогу уехать в Англию на военном транспорте. Мои родители умерли, но у меня, как и у Генри, были на родине дяди, тетки и кузены, которые всегда дадут мне приют.