Жизнь - это судьба - [67]

Жалость к себе постепенно уступила место гордости. Внезапно во мне пробудились материнские чувства. Ребенок будет мой, только мой, и Коннор никогда не узнает о нем. Коннор...

Но вот вернулась сестра Даньелс. Она выглядела озабоченной. На лбу у нее я заметила небольшую морщинку, которая вовсе не соответствовала ее обычно невозмутимому виду. Вошла она одна, оставив в коридоре санитаров с носилками.

— Лейтенант Дейли, из канцелярии интенданта сообщили, что кто-то просит свидания с вами. Нет, — вытянула она руку, как бы предупреждая невысказанный мною вопрос, — это не ваш муж, а какая-то молодая женщина. Говорит, что ее зовут Джульетта Лайл и вы с ней не знакомы. По ее словам, она пришла по поручению вашего мужа, чтобы объяснить, почему он не смог вас встретить сегодня утром. Хотите, — она взглянула на меня с едва уловимой тревогой, — с ней встретиться? Или, может, лучше я поговорю?

Ее вопрос предполагал, что я еще не в состоянии беседовать с незнакомой молодой женщиной, явившейся от моего мужа с посланием, которое может причинить мне страдания. Возможно, мелькнула у меня мысль, Джульетта Лайл — его нынешняя любовница. Ведь она, по ее собственному признанию, пришла от его имени, и причем с опозданием. Несомненно, она и Коннор выдумали вместе какую-то, с виду правдоподобную, историю, чтобы оправдать его отсутствие. Вероятно, сочиняя, они от души потешались. Внезапно я почувствовала ко всему ужасное отвращение, меня одолевала досада и полная безнадежность.

— Вы не возражаете поговорить с ней за меня? — спросила я, не узнавая собственного голоса, такого слабого, несчастного и безжизненного. — Мне что-то... не хочется, я... я устала и...

— Понимаю, — ответила медсестра доброжелательно, — и мне кажется, вам лучше ни с кем не встречаться, пока вы хорошенько не выспитесь. Я позову санитаров, и они отнесут вас к санитарной машине, а я тем временем потолкую с мисс Лайл. Потом найду вас и сообщу, что она мне скажет. И попрошу ее передать вашему мужу, чтобы навестил вас в госпитале в Рандуике. Вы согласны? Не против, чтобы он посетил вас там?

— Он может навестить меня в госпитале, если... захочет. Попросите передать это моему мужу.

— Обязательно скажу, моя дорогая, — кивнула она. — Можете на меня положиться.

Медсестра коснулась моей руки — легонько, успокаивающе. Я слышала, как она позвала санитаров, и теперь закрыла глаза, стараясь скрыть горькие слезы обиды. Санитары поставили носилки рядом с кроватью.

— Не волнуйтесь, мисс, — проговорил один из них весело. — Расслабьтесь и предоставьте все остальное нам. Мы моментально доставим вас на берег, сами убедитесь.

Потребовалось, правда, значительно больше времени, чем предсказывал санитар, но в конце концов меня все же медленно снесли по кормовому трапу в полутемный барак портовой таможни, возле которого замерла в ожидании единственная санитарная машина.

Суматоха и гвалт давно поутихли, толпа рассеялась, оркестр ушел. В бараке остались лишь два рослых военных полицейских да несколько служащих судоходной компании, они в дальнем углу наслаждались чаем из термоса. Мельком оглядели меня — с умеренным и сочувственным любопытством — и продолжали невозмутимо пить чай. Санитары, тяжело дыша от напряжения, ловко втолкнули носилки через заднюю дверцу санитарной машины и остановились рядом, ободряюще улыбаясь мне. Тот, что помоложе, доброжелательным тоном спросил:

— О'кей, мисс? Мы не очень трясли вас?

— Нет, — ответила я, — вообще ни разу не тряхнули. Спасибо вам.

— Отлично. Вам не придется долго ждать, — заметил он и добавил, обращаясь к одному из полицейских: — Пожалуй, это все, приятель, насколько мне известно.

Оба военных полицейских тихо переговаривались, изучая отпечатанный на машинке список, к ним присоединился и водитель санитарной машины. Я лежала на носилках и смотрела на корабль, который по-настоящему видела впервые. Он казался большим и величественным, с высокими палубными настройками и солидным белым бортом с гордо сияющим ярким символом Красного Креста.

На всех палубах сновали люди, я даже различила белую косынку медсестры Даньелс, подошедшей к носовому трапу. Она разговаривала с молодой женщиной в льняном платье салатового цвета; по всей видимости, с Джульеттой Лайл, подумалось мне. Она была изумительно красива — блондинка с восхитительным цветом лица. Именно такие женщины должны привлекать Коннора, решила я с горечью. Никогда прежде я с ней не встречалась, но в этом не было ничего удивительного. У Коннора ведь было много друзей. К тому же немало знакомых девушек, с которыми он как-то, смеясь, пообещал меня познакомить, но так и не удосужился. Вероятно, Джульетта Лайл принадлежала к этой категории, и мне припомнились слова Коннора о супружеской неверности, и глаза вновь наполнились слезами. Было невыносимо больно лежать тут и с беспомощным видом смотреть на девушку, которая, скорее всего, заняла мое место.

Водитель машины просунул голову внутрь машины и вежливо спросил:

— Вы готовы, мисс?

Я заколебалась. Попроси я, и он, конечно же, подождал бы, пока сестра Даньелс передаст мне послание Коннора, но сейчас у меня не было желания говорить с ней. Если Коннору нужно что-то мне сообщить, он должен сам прийти в Рандуик и лично все сказать. Нет необходимости выслушивать это от Джульетты. Лайл или кого-то там еще. Поэтому я коротко кивнула водителю.