Жизнь для Венгрии. Адмирал Миклош Хорти. Мемуары. 1920—1944 - [99]

Естественно, все немецкие требования о предоставлении рабочей силы, поставках продовольствия и военных материалов были выполнены. Часто выдвигались требования о формировании дополнительных воинских частей. В 1943 г. мы сформировали элитный кавалерийский корпус, в составе которого были бронетехника и моторизованная тяжелая артиллерия[91]. Я считал жизненно необходимым держать эти надежные войска в Венгрии, и я неоднократно отказывал просьбам немецкой стороны отправить их на Восточный фронт. Тогда немцы пригласили нашего начальника Генштаба Сомбатхейи в ставку фюрера. Он вернулся с твердым убеждением, что в случае дальнейших отказов нас ждут серьезные репрессивные меры. Только в мае 1944 г., с тяжелым сердцем, я отдал приказ этому корпусу выйти на наши границы, после того как Гитлер и Кейтель согласились с моим условием, что он займет позиции на левом фланге нашей армии. Конечно, эта договоренность не была принята во внимание. Корпус немецкое командование направило дальше на север, и на своем пути следования, пройдя через болота Припяти, он потерял значительную часть своей бронетехники и артиллерии. Кроме того, он был атакован советскими танками и понес тяжелые потери. Немецкий фронт начал постепенно проседать[92], и немецкое Верховное командование поставило перед венгерскими частями задачу прикрывать отход основных войск и сражаться до последнего солдата. Генерал-лейтенант Ваттаи не выполнил этого приказа и последовал за отступавшими немецкими частями. Наш кавалерийский корпус занял позиции юго-восточнее Варшавы.

Нацисты начали проводить открытую политику антисемитизма. Правительство Стояи вынудили отдать распоряжение, чтобы все евреи носили на одежде звезду Давида и тем самым становились гражданами второго сорта[93]. Конечно, это не было заслугой правительства, что преследование евреев и их депортация не достигли тех масштабов, что требовал Берлин. Протест примаса кардинала Шереди против проводившейся в отношении евреев дискриминационной политики был отвергнут. Министр торговли отдал распоряжение о закрытии всех еврейских предприятий. Исполнение на практике приказа о депортации было возложено на парламентских секретарей Баки и Эндре, двух известных антисемитов, которые на заседаниях кабинета часто заявляли о том, что «гуманитарные соображения» не имеют под собой никаких оснований. 7 июля Гитлер похвалил Стояи за меры, предпринятые им в отношении евреев. Однако, принимая во внимание, что многое еще предстояло сделать, Гитлер заявил, что отряды гестапо останутся в Венгрии «до тех пор, пока еврейская проблема не будет окончательно решена». Один лишь отважный и верный долгу военный министр Чатаи выступил против принятия антигуманных законов в отношении евреев. После событий 15 октября Чатаи и его жена покончили с собой.

Долгое время я не мог сопротивляться немецкому влиянию. У меня не было возможности контролировать совместные акции немцев и представителей министерства внутренних дел в Будапеште и его окрестностях. По мере того как поражение Германии становилось все более явным, немцы были вынуждены предоставить мне, хотя и не в полной мере, некоторую свободу действий. Летом мне удалось добиться отмены различного рода ограничений, наложенных на евреев. Ни на одно из бесчисленных прошений, полученных мной, я не ответил отказом. Существовали планы депортации евреев из трудовых лагерей в специальные концлагеря для их уничтожения. Только в августе до меня дошла секретная информация об этих лагерях. Именно Чатаи подал запрос на заседании кабинета министров и потребовал от нашего правительства, чтобы оно обратилось к Германии с просьбой прояснить сложившуюся ситуацию. Кабинет никак не отреагировал на это. Здесь мне необходимо сказать, что все церковные организации сделали все, что могли, чтобы оказать помощь тем людям, что оказались в беде: они выдавали им свидетельства о крещении. В этом их намерения были едины с желаниями нашего народа. Следующий шаг, предпринятый немцами, нарушал элементарное понятие о справедливости нашего народа и усиливал всеобщую неприязнь к немецкой власти. Мой сын Миклош учредил специальную канцелярию, которая поддерживала постоянную связь с Венгерским еврейским комитетом, так что я был в курсе всех событий и мог вмешаться в случае необходимости. До июня было депортировано более 400 тысяч человек. В августе Будапешт должен был быть окончательно «зачищен». 170 тысяч евреев были зарегистрированы в столице, и 110 тысяч скрывались у своих венгерских друзей. Государственные секретари Баки и Эндре планировали осуществить тайную операцию, целью которой было арестовать еще остававшихся в столице евреев и депортировать. Как только до меня дошло это известие, я приказал танковой дивизии, расположенной в окрестностях Эстергома, немедленно перебазироваться в Будапешт; одновременно я обратился к шефу будапештской жандармерии с инструкцией, как ему следует действовать, чтобы воспрепятствовать насильственной депортации. То, что эти действия спасли остававшихся в Будапеште евреев, подтвердили члены еврейских комитетов в Венгрии – доктор Шаму Штерн, доктор Эрнё Петё и доктор Карой Вильгельм в заявлениях, сделанных ими под присягой, 3 февраля 1946 г. Я располагаю фотокопиями и английским переводом этих заявлений, что подтверждает посольство Швеции в Риме.