Жизнь для Венгрии. Адмирал Миклош Хорти. Мемуары. 1920—1944 - [39]

По вечерам, выходя на палубу, я слышал, как грохотали орудия на фронте у реки Изонцо (словенское название – река Соча)[39].

Тем временем ворота в Адриатику, что мы взломали в мае, снова закрылись. В феврале 1918 г. на встрече союзных держав в Риме было решено «уделить повышенное внимание» блокаде пролива Отранто. Число британских эсминцев возросло до 40, и к ним присоединились также 12 французских эсминцев. В блокаде пролива участвовали 76 дрифтеров и флотилия американских подводных лодок. Летных площадок для аэропланов становилось больше, росли скорость и радиус действия воздушных машин.

В сложившейся ситуации меня неожиданно вызвали вместе с двумя контр-адмиралами, фон Кайлем и Холубом, моими сокурсниками по академии, в Имперское верховное командование, которое располагалось в Бадене. Там я имел встречу с его величеством императором Карлом, который назначил меня главнокомандующим флотом на Адриатике. Я был несколько обескуражен и попросил его величество изменить свое решение. Я пытался объяснить ему, что на флоте есть стоящие выше меня и более умудренные командиры, многие из них будут задеты таким решением, и что мое назначение породит споры. Прецедента этому еще не было. Более того, от главнокомандующего флотом невозможно было ожидать чудес на четвертый год войны. Конечно, я не мог и думать о том, чтобы повлиять на ход военных действий. Император отказался менять свое решение; он придерживался той точки зрения, что нужна молодая кровь, чтобы вдохнуть жизнь в высшее командование флота.

Контр-адмирал Холуб был назначен шефом морского департамента в военном министерстве. Контр-адмирал Кайль остался в распоряжении Верховного командования в Бадене. Я стал контр-адмиралом флота, который находился на грани мятежа.

Вскоре после моего назначения на борту одного эсминца, получившего приказ участвовать в конвое транспортов, направлявшихся в Албанию, был раскрыт заговор. Двое моряков, один из которых был чехом, а второй православным хорватом, попытались подговорить команду убить офицеров, когда корабль выйдет в открытое море, и перейти на сторону противника в Анконе. Однако заговор был раскрыт, оба моряка были арестованы, и военно-морской суд приговорил их к смертной казни. Я санкционировал решение суда и приказал казнить изменников на следующий день в присутствии двадцати человек с каждого корабля. На какое-то время это привело людей в чувство.

Однако мне было предельно ясно, что эффект таких средств устрашения не может быть длительным. Ранее в этом году вспыхнул мятеж в Каттаро (Которе); красный флаг был поднят на нескольких кораблях после призыва ко всеобщей забастовке в Вене и других городах. Третий дивизион линкоров был направлен в Каттаро (Котор), и подавить мятеж оказалось непростым делом.

Мне представлялось, что наилучшим способом восстановить дисциплину на флоте было участие моряков в боевых действиях. Это мнение, как мне было известно, разделяли наши коллеги в германском флоте. Люди, которым еще не довелось услышать выстрел, сделанный во гневе, должны быть выведены из состояния летаргии.

Я принял решение вывести флот в море и попытаться еще раз прорвать блокаду Отранто. В этой операции следовало задействовать весь флот, поскольку было ясно, что после полученного 15 мая 1917 г. опыта противник бросит в бой крейсера, по крайней мере для того, чтобы перехватить и потопить наши возвращающиеся корабли. Я надеялся, что наш флот сможет окружить и уничтожить корабли противника.

Атака была назначена на 11 июня 1918 г., и согласие Верховного командования было получено. Нам требовались две ночи, чтобы выйти в назначенный район в полной безопасности и незамеченными. Вечером я приказал первому дивизиону идти впереди; и перед рассветом он встал на стоянку в Слано, защищенной гавани к северу от Гравозы и неподалеку от Рагузы (Дубровника). Второй дивизион под командованием капитана Зейтца должен был пройти всего половину расстояния, чтобы добраться до острова Гросса и встать там на якорь, и поэтому он вышел в море на сутки позже.

По какой-то необъяснимой причине боны в гавани не были убраны, и выход в море второго дивизиона задержался. Но, возможно, не только вследствие этого, но и отчасти из-за неполадок с двигателем «Тегетгофа». Он прибыл на место якорной стоянки поздно, а перед самым рассветом линкор «Святой Иштван»[40] получил две пробоины от торпед, выпущенных итальянским торпедным катером[41], который не успели вовремя обнаружить в предрассветной мгле. Линкор затонул меньше чем за три часа, а итальянский корабль сумел быстро уйти. Это значило, что противника нельзя застать врасплох. Итальянцы, вероятно, подняли тревогу, и вскоре нам на подходе к Отрантскому барражу уже противостояли значительно превосходящие силы противника. Такого раньше не было. С тяжелым сердцем я решил отказаться от атаки и дал приказ кораблям вернуться в порт.

Осенью 1918 г. началась эвакуация армии «Албания», и командование было вынуждено перебазироваться из Дураццо (Дурреса) к северу, а флот обеспечивал прикрытие этой операции, в частности безопасный отход частей армии фон Пфланцера-Балтина. Итальянские, британские и американские корабли внезапно атаковали транспорты в Дураццо (Дурресе), но австро-венгерский флот отбил это нападение.