Жизнь для Венгрии. Адмирал Миклош Хорти. Мемуары. 1920—1944 - [32]

В Северной Адриатике все было спокойно, но на юге наблюдалась повышенная активность. Противник намеревался перекрыть пролив Отранто, чтобы воспрепятствовать проходу наших субмарин в Средиземное море. Мы обсудили сложившееся положение, и командующий флотом приказал «Новаре» идти в бухту Каттаро (Котор). Хотя я подчинялся командующему, но имел свободу действий. Было крайне необходимо сохранить секретность, потому что противник располагал хорошо организованной системой шпионажа и большим числом осведомителей, которых было невозможно отследить. С того самого момента, как я отдал команду развести пары, вся связь с берегом была запрещена, и только тогда я познакомил своих офицеров и рядовых со своими планами.

Для того чтобы экипаж был в наилучшей форме на случай боя, необходимо было обеспечивать его своевременным питанием и давать время на отдых. Повсюду на судне были установлены аварийные склянки, которые приводились в действие нажатием кнопки с капитанского мостика. Я пользовался ей только при появлении противника, так что экипаж мог отдыхать до последней минуты.

Часто, не имея определенного задания, я начинал «выслеживать» подходящую «дичь», и часто мне сопутствовал успех. Иногда это были траулеры-дрифтеры, которые ставили сети на подводные лодки. Мы предупреждали об атаке и давали время команде покинуть судно, а затем топили его. Мои канониры были столь точны, что с первого же выстрела попадали в паровой котел, и судно сразу шло ко дну.

В нашем флоте военного времени те кадеты и лейтенанты, которые не отвечали предъявляемым к ним службой требованиям, переводились в резерв, чтобы они могли найти более подходящее для себя занятие. Один офицер, окончивший с отличием морское училище, вскоре ушел в отставку и стал главным управляющим большой фабрики. В начале войны он снова пошел на флот. Он никак не проявил себя в качестве офицера, однако совершенно случайно мы обнаружили у него способности дешифровщика.

Однажды он ворвался в мою каюту на «Новаре» с сообщением, что король Сербии Петр собирается сегодня вечером подняться на борт итальянского эсминца, стоявшего в Дураццо (ныне Дуррес в Албании), и отплыть в Бриндизи. Это было после успешного завершения нашими войсками Сербской кампании, когда уцелевшие части сербской армии отступили в Черногорию и Албанию. Я не стал терять времени на расспросы и немедленно приказал подготовиться к отплытию. В сопровождении трех миноносцев мы вышли в море. Не было никакой возможности своевременно добраться до Дураццо (Дуррес), но существовала возможность перехватить итальянский эсминец. Дул сильный ветер сирокко, вздымая валы на море. Небо было практически безоблачным, и светила полная луна; видимость была превосходной. Несколько часов мы шли по намеченному маршруту из Дураццо в Бриндизи, не встречая никаких судов. Двумя днями позже наш информатор сообщил, что король действительно поднимался на борт, но, испытав сильный приступ морской болезни, был вынужден отменить свой вояж.

В другой раз дешифровщик доложил мне, что он постоянно перехватывает вражеские сигналы, отправляемые кораблям, перевозившим орудия в Ловчен на смену выбывшим. Они доставляли также другое вооружение, боеприпасы и подкрепления для черногорской и сербской армий. Он не смог точно определить ни дату отплытия, ни время высадки. Поразмыслив, я решил, что от Дураццо слишком далеко до Черногории, а вот Антивари (ныне Бар в Черногории) относительно близок к заливу Каттаро (Котор), так что транспорт, возможно, зайдет в Сан-Джованни-ди-Медуа (ныне Шенгини), албанский порт, оккупированный тогда сербами.

Я попросил командующего флотилией предоставить четыре эсминца для эскорта «Новары» на случай внезапного нападения со стороны превосходящих сил противника. Я отплыл в 11 часов ночи, наши шансы были минимальны. Было важно подойти незаметно к входу в гавань под покровом темноты. Мы знали о батарее противника в 10 орудий. Мы крались вдоль скалистого албанского берега, пока нам не преградил путь протяженный мол. Показалось одноэтажное здание, в котором, вероятно, спали канониры. Хватило одного залпа, чтобы дом взлетел на воздух, а батарея была выведена из строя.

С бьющимся сердцем я продвигался вперед. Обнаружим ли мы там кого-нибудь? Мы вздохнули с облегчением – перед нами открылась картина гавани, и каких только судов в ней не было. Позднее мы узнали, что они прибыли накануне вечером. Это была поразительная удача! Приди мы на день раньше, гавань была бы пуста. Прошел день, и большая часть грузов уже была перевезена на берег. После того как мы дали время командам покинуть свои суда, я отдал приказ открыть огонь. Корабли взрывались, загорались, шли на дно. Один парусник горел фантастическим желтым цветом; вероятно, он был гружен солью. Нам даже удалось спасти некоторые грузы. Так, затопив горевшее судно, мы сбили пламя. На нем находились консервы, которые были подняты на борт и поставлены нашим военным в Албании.

К тому времени, как мы выполнили нашу задачу, береговая батарея напомнила о себе. Однако орудийная прислуга действовала крайне неумело; прошло почти четверть часа, прежде чем вокруг нас начали падать снаряды. Маневрируя, нам часто удавалось уйти от прямого попадания противника. Прошло полтора часа. Один снаряд попал в корабельный лазарет, и мы лишились нашего замечательного младшего офицера, который был капитаном нашей футбольной команды и замечательным скрипачом.