Жизнь Большой Реки - [68]
Я не голый и не связанный, но все равно терплю ужасные муки. Когда хлопаю рукой по своей шее, когда сам себя хлещу по щекам, по ладони течет кровь. Я опухаю, весь опухаю. Проклятые комары жалят через рубашку и тонкую брючную ткань. Босые ноги я прикрыл палаткой. Но им удается проникнуть и под нее.
Потом, в дневнике, я упомянул про этот вечер одним словом — «Кальвария»[54]. Но это сравнение чересчур слабое. От москитных полчищ меня спасли первые капли дождя. Капли, через минуту — струп, потом ливень. К счастью, теплый. Солнце, должно быть, давно уж зашло; с черного, как смола, неба низвергаются потоки. Оглушающе гремит гром, напоминая артиллерийскую канонаду. То и дело сверкают молнии; их вспышки и позволяют мне ориентироваться, освещая берега проклятой риачо. Пустынные, залитые водой, истекающие грязью.
Промокший до мозга костей, плывя по узкой ленточке канала, сжатого берегами, на которых нет ни малейшей возможности поставить палатку, я очутился в настоящей западне. Все что мне оставалось — это грести. Двигаться вперед. Уверенность, что плыть недалеко, прибавляла мне силы.
Не знаю, сколько времени все это продолжалось. Ветер, к счастью не опасный на узкой риачо, прогнал грозовые тучи куда-то в сторону. Ливень превратился в нормальный дождь.
Молнии озаряли небо все слабее, все труднее разглядеть берег, удержать байдарку на нужном курсе. Часы давно остановились. Было что-то около полуночи, когда я понял, что выплыл на открытое водное пространство. Передо мной в струях дождя призрачно мигали огоньки. Их много. Значит, порт. Наконец-то! В полной темноте гребу в направлении огней. Они все приближаются и одновременно поднимаются все выше. Наконец они оказываются прямо над головой, а нос байдарки стукается о черный борт судна. Это редкие огоньки на высоких палубах. Кричу. Глухое молчание. Здесь у причалов стоит немало судов. Борт о борт, пришвартованные к какой-то высокой деревянной решетчатой стене. Я протискиваюсь между скользкими сваями, какими-то балками-поперечинами. Их обнаруживаешь, лишь ударившись в темноте. Поранил руку о торчащие крюки или гвозди. Боюсь продырявить резиновую оболочку байдарки. Осторожно, на ощупь выбираюсь из этого лабиринта. Все равно он не дает никакой защиты от продолжающегося дождя.
Я мечусь в этом вымершем или уснувшем порту. Не вижу и не слышу ни единой живой души. На мои крики никакого ответа. Я охрип. Удаляюсь от огней уснувших судов, пробую достичь берега. Заплываю в затопленные заросли, в кусты, но твердого грунта не нахожу. Как я тогда себя чувствовал, трудно описать. Несмотря на то что дождь теплый, я весь дрожал. У меня началась лихорадка. Вероятно, результат массовой атаки москитов. Я на грани своей выносливости, силы мои исчерпаны.
В поисках берега, в поисках чего-нибудь, что наконец укроет меня от дождя, позволит вылезти из байдарки (в которой, кстати сказать, плещется уже немало воды), очутиться на твердой земле, поставить, если можно, палатку, я снова поворачиваю в сторону огней на судах. Осторожно, медленно двигаюсь вдоль борта великана, глухого к моим крикам. Может, по другую сторону этой железной стены я найду желанный берег?
И тут я ударяюсь о что-то плавающее. Лодка! Ощупываю ее: хотя она полна воды, но все же держится на плаву, а главное, к чему-то привязана. Держась за борт лодки, передвигаюсь вместе с байдаркой. И наконец хватаю веревку, уходящую от носа куда-то туда, в темноту. Дергая ее, чувствую, что она привязана к чему-то на берегу. Берег! Правда, я его не вижу, по в него утыкается нос «Трампа». Какая радость! Вылезти будет трудно, по, не выпуская спасительной веревки, я поднимаюсь и, осторожно балансируя, собираюсь шагнуть в воду. Здесь должно быть мелко: ведь берег рядом.
Но теряю равновесия и вываливаюсь из байдарки. Однако не выпускаю из руки веревки. Другой рукой успеваю схватить и придержать «Трамп». Мелко-то мелко, но ноги касаются не твердого дна, а вязнут все глубже в каком-то иле, в жидкой грязи. Провалился уже по пояс, по шею… Вцепившись в веревку и судорожно схватив борт байдарки, я плыву или, быть может, ползу на четвереньках по бездонной трясине в сторону спасительного берега, твердой земли. Вот он! Залезаю на него на животе, извиваясь, как червяк. Отдышавшись, начинаю, будто слепец, шарить рукой в непроглядном мраке. Вот колышек, к которому привязана лодка. Вот и клочок земли, тут достаточно места для того, чтобы поставить палатку.
Темнота, дождь, зловоние. И какое зловоние! Я весь им пропитан. То, во что я упал и что взбаламутил своей возней на дне, этот ил, болотная грязь или какая-то другая мерзость, воняет отвратительно! Представляю, как жалко выглядит моя «парадная» одежда, специально выстиранная для задуманного визита.
Сбрасываю с себя все. Голого меня споласкивает дождь. Потом привязываю к колышку байдарку и вытаскиваю сверток с палаткой. Свернутая резиновым полом наружу, она не намокла. Единственная сухая вещь в моем распоряжении. Как я ставил палатку, как вдавливал голой пяткой колышки в грязь, этого я не возьмусь рассказывать. Во всяком случае это был настоящий подвиг. Меня мучит ужасная жажда, у меня, наверное, жар. Вспоминаю, что в байдарке есть едва начатая бутылка вина. Неприкосновенный запас. Снова лезу в воду, в болотную грязь, отыскиваю в байдарке бутылку. Снова встаю под дождь, чтобы он смыл с меня грязь. Ночь в палатке, нагишом, без какой-либо возможности подсушиться… С меня хватит.
Уход бывшего офицера Моссад Виктора Островского сорвал вуаль таинственности с одной из самых таинственных секретных служб мира и разоблачил ее сомнительные и жестокие методы. Во время правления Эхуда Барака в Израиле прошла публичная дискуссия о праве Моссад применять во время расследований физическое насилие. Но в прошлом Моссад пользовался насилием безо всякого стеснения, что доказывают многочисленные покушения, описанные Островским. Виктор Островский показывает методы вербовки и обучения сотрудников израильской разведки.
Оставив в результате сомнительной интриги израильскую внешнюю разведку, кадровый разведчик Виктор Островский продолжает выполнять, тем не менее, самые опасные задания. Его новыми тайными руководителями становятся представители прогрессивных кругов Моссад, которые хотят отобрать власть у воинственных «ястребов» на верхушке этой спецслужбы. Чтобы спасти свою жизнь, Островский вступает в игру. Книга описывает ход этой «частной» партизанской войны Островского против Моссад, длившейся с 1986 по 1992 годы, а также историю борьбы автора с разведкой и правительством Израиля за право публикации в 1990 г.
Тайная деятельность израильских спецслужб, связь сирийских террористов с восточногерманской разведкой, охота на политических противников, интриги, убийства. И на этом мрачном фоне любовь, связавшая на всю жизнь офицера израильской спецслужбы и дочь сирийского террориста. На русском языке роман публикуется впервые.
Виктор Островский – бывший сотрудник израильской разведки Моссад Уйдя в отставку, он начал писать о закулисных сторонах деятельности своей «фирмы». Для чего был создан Моссад? Кому он служит? Борется ли с террористами или же поддерживает их? На все эти вопросы Виктор Островский отвечает на страницах захватывающего, построенного по всем законам авантюрного жанра романа «Лев пустыни».Место действия романа – страны Европы и Ближнего Востока. Натан Штейн – офицер Моссада – пытается помешать массовым убийствам, которые организует арабская террористическая организация.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автор книги, этнограф, рассказывает о своей поездка на Крайний Север, предпринятой им с целью изучения жизни, обычаев, этнографических особенностей ненцев, населяющих Гыданский полуостров. [Адаптировано для AlReader].
Автор книги — географ и журналист-международник. В книге описываются его поездки по многим странам Африки, главным образом по их глубинным, удаленным от проторенных туристских маршрутов районам, населенным подчас малоизвестными племенами и народностями. Автор описывает свои путешествия по Руанде, где живут пигмеи и высокорослые тутси, по страшной пустыне Калахари в Ботсване и свои встречи с бушменами, рассказывает о малоизвестных, но необычайно интересных районах Танзании, Замбии, Уганды, Малави, во многих из которых ни разу не бывал советский человек.
Советское Приамурье — край уникальный. Но не только о природе этого края книга В. А. Рыбина — его рассказ о русских людях, открывших и исследовавших Амур, построивших на его берегах солнечные города, об истории и будущем этого уголка нашей Родины.
Летом 1974 года трое приятелей-москвичей решили провести эксперимент по выживанию — полностью сымитировать ситуацию попадания на необитаемый остров в результате кораблекрушения и выживания на нём. Эти люди не имели никакой специальной подготовки, не знали даже, есть ли на острове, расположенном недалеко от Японии, источники пресной воды, не умели отличать ядовитых рыб, моллюсков и растения. Два блокнота, две ручки, расческа и одежда — вот всё, что было у них...