Жизнь Бальзака - [32]
В мае 1820 г., вскоре после свадьбы Лоры, Бальзак предпринимает вторую попытку написать роман. В нем появляется совершенно неправдоподобный и сексуально двусмысленный герой по имени Фалтурна в одноименном произведении. И снова некоторые признаки указывают на то, что своеобразная форма литературной релаксации могла также стать своего рода умным зеркалом. Фалтурна – первый из многих соблазнительно андрогинных созданий в произведениях Бальзака. Подобно младшему клерку с его «магнетическими» глазами, Фалтурна унаследовал древнюю мудрость Востока. В угоду сюжету «Фалтурны» древняя восточная мудрость призвана символизировать силы природы, которые, как кажется, способен обуздать любой, себе на погибель: можно научиться проходить сквозь стены, заглядывать в будущее, быть сверхъестественно красивым и, как хороший романист, управлять чувствами людей. Действие, достаточно скупо очерченное, происходит в Неаполе в X в.; фоном, заимствованным из «Истории упадка и разрушения Римской империи» Гиббона, служит норманнское вторжение в Италию, а мнимой темой – враждебность церкви к необычайной мудрости Фалтурны.
Истинная тема романа – Бальзак. Кажется, что в «Фалтурне», как и в «Стени», процесс творчества отражает душевные порывы, которые нелегко облечь в слова. В отличие от Диккенса с его откровенно говорящими фамилиями Бальзак наделяет своих героев более тонкими, загадочными именами. По его же отзыву, имена обладают силой заклинания. «Фалтурна», уверяет автор, – это сплав двух греческих слов, φαλος и τυραννος, которые вместе означают нечто вроде «тирании света»>183. Позже Бальзак совершенно серьезно уверял Эвелину Ганскую, что его этимология точна и правильна. Она же, будучи знакома с сексуальными аппетитами Бальзака, очевидно, задумывалась над возможным корнем первого слога: «фаллос» – или, во всяком случае, задумалась потом, когда увидела, как сам Бальзак пишет первое слово, возможно по ошибке: φαλλυς. Разве Бальзак не говорил ей, что иногда он вынужден искусственно побуждать себя к написанию романа «мозговой мастурбацией»>184? Время от времени его откровенные замечания о процессе творчества откровенно намекают: каким бы блестящим и успешным ни был результат, творчество способно доставить лишь частичное удовлетворение.
«Фалтурна» – густой и мутный бульон, сваренный по рецепту слишком многих поваров. Рукопись на итальянском языке, написанную неким аббатом Савонати, находит солдат наполеоновской армии. Он оставляет ее у дяди, учителя начальной школы по фамилии Матриканте. Дядя, нимало не смущаясь тем, что не знает итальянского, переводит ее на французский. Матриканте ворчит и морщится, натыкаясь на ученые рассуждения аббата, извиняется за нелепые противоречия (которых в романе много), добавляет нескольких романтических героев от себя, жалуется на скудную пенсию, которая главным образом и вынудила его писать, и, словно вскользь, роняет в высшей степени проницательное замечание: «Поверить в истину того, что передал нам великий Савонати, мне позволил способ, каким он доводит до нас свои мысли. В романах, написанных в наши дни, писатели обращают мало внимания на желудки своих героев. Они посылают их с поручениями, втягивают в приключения, от которых у них, как и у читателей, захватывает дух, и вместе с тем герои никогда не бывают голодными. В этом отношении они мало похожи на автора. По моему мнению, последнее обстоятельство более, чем что-либо другое, подрывает доверие к такого рода сочинениям. Ест ли кто-нибудь в “Рене”?.. В какое бы время ни происходило действие, героям необходимо обедать»>185.
Подобно многим серьезным художественным новшествам, реалистический роман выходит на сцену с застенчивой улыбкой на лице.
Бальзак еще скорее подражал, чем изобретал, смеясь над своими попытками стать модным писателем. Как утверждается в пестрящих ошибками сносках к «Фалтурне», он даже потешался над банальным приемом найденной рукописи, то есть смеялся над самим собой… Сплошная неразбериха! Судя по самым цветистым пассажам, Бальзаку хватало ума сдерживаться. Природная склонность звала его преувеличивать и приукрашать, и почти все его творчество того периода сочетает поразительные суждения о бытии с довольно водянистым остроумием. Неуклюжие вставки от имени Матриканте доказывают, что Бальзак прекрасно сознавал свои границы, точнее, отсутствие границ.
Поскольку не сохранилось ни одно письмо Бальзака 20-х гг. XIX в. (да и кому бы пришло в голову их хранить?), эти отрывки представляют особый интерес. Они рисуют сбивчивый, противоречивый образ писателя в виде ученика волшебника: крайнее волнение сочетается в нем со смущением, решительность – с сомнениями, напыщенность – с осторожностью, потакание своим слабостям – с самопожертвованием. Выступает и самое яркое качество, которым обычно наделяют ужасных монстров, оборотней и вампиров: чудовищный эгоизм (в котором Бальзак обезоруживающе признается) и желание переселяться в другие тела. В рукописях, созданных на улице Ледигьер, перед нами проходит целая галерея зловещих автопортретов. Есть среди них в высшей степени лестные, но большинство вызывает отвращение, как неудачное отражение в зеркале. Например, тщеславное создание Фалтурны высмеивается пародийным персонажем – монахом по фамилии Бонгар. Физиономия монаха выдает характерную «глупость гения». Подобно Бальзаку, его исключили из монастырской школы, так как Бонгар оказался умнее своих учителей. Хотя Бальзак в своей мансарде изрядно отощал, похоже, он предвидел, как будет выглядеть в будущем. Большой живот, тройной подбородок, квадратная голова, густые волосы, липнущие к черепу… Лишь в одном Бонгар отличается от зрелого Бальзака: у него «великолепные зубы».
