Жизель до и после смерти - [22]

— Пойдем ужинать? Я ужасно есть хочу. Тебе понравилось? Я сегодня танцевала только для тебя.

— Мне хочется взять и нести тебя на руках. Неужели твои усталые ножки еще способны куда-нибудь идти?

— Я танцевала всего пятнадцать минут, — засмеялась она, — а на репетиции делаю это по три часа. И ведь после этого мы с тобой гуляли по Парижу!

— Но я видел, как тебе трудно, я стоял за кулисами.

— Да? Конечно, мне трудно, но это ничего, минута — и все в порядке! Пошли?

В ресторане напротив театра начала собираться публика после спектакля. Лидию узнали и подходили выразить восхищение. Она смущалась и благодарила на своем медленном, с ошибками, немецком.

— Я никогда не привыкну к этому. Я не умею принимать поклонение с достоинством. Однажды я видела, как это делает Матильда Феликсовна — вот уж кто поистине королева! Говорят, что фуэте я делаю, как она. Андрей, — Лидия положила руку поверх его руки, — мне тоже захотелось в четыре стены! Пошли отсюда?

В отеле Андрей снял для себя номер и пошел проводить Лидию.

— Посиди со мной, — попросила она, войдя и снимая шляпу.

— Но ты должна прилечь и отдохнуть, — Андрей опустился перед диваном на колени, снял с нее туфельки и начал нежно гладить ее ноги в белых шелковых чулках, — бедные усталые ножки!

Лидия расслабленно улыбалась, откинувшись на подушки.

— Так я действительно поверю, что я бедная и усталая! Я сейчас могла бы станцевать что-нибудь трудное и прекрасное. Я ощущаю себя такой сильной и счастливой!

— Где же та испуганная девочка, — сказал он, прижимая ее руки к своему лицу, — которая боялась мужчин и не знала, что такое любовь?

— А я и сейчас не знаю, что это такое. Мне просто хочется, чтобы ты был рядом, хочется быть ближе, как можно ближе к тебе, и тогда я таю и перестаю ощущать себя отдельно.

Лидия начинает тихонько поглаживать пальцами его лицо, лоб, щеки, трогая брови, обводя пальцами губы. Он ловит ее пальцы губами и она смеется тихим грудным смехом.

— Андрей, знаешь, за что я благодарна тебе больше всего? Я рядом с тобой схожу с ума от желания оказаться в твоих объятьях, я хочу этого, и ты тоже, я чувствую, но так, как сейчас, у меня никогда не было и уже не будет, спасибо, что ты даешь мне это ощущение, что я молода, невинна и люблю впервые.

— Да, я тебя понимаю, я постараюсь, хотя мне очень трудно. Спасибо тебе за это «хочу». Мне можно тебя поцеловать?

Лидия кивнула и закрыла глаза. Андрея поразила ее доверчивость. Она вручала себя в его руки и была уверена, что он будет с ней ласков. Господи, как я люблю эту девочку, подумал он, я буду с ней очень терпелив и бережен, что бы мне это ни стоило.

Два дня они задумчиво бродили по городу, погруженные в созерцание друг друга. Они рассказывали о себе, о своем детстве, о своих родителях, они хотели знать друг о друге все. Лидия рассказывала о книжных и театральных новинках Петербурга, которые пропустил Андрей. Андрей учил ее немецкому языку. Они все время смеялись, Андрей часто целовал ее, покупал букетики фиалок, угощал в кафе пирожными и кофе по-венски. Сам он очень любил сладкое, Лидия смеялась над ним, но не отказывалась съесть кусочек торта со сбитыми сливками, в Вене они были бесподобны. Потом Андрей уехал, а Лидия осталась еще на десять дней.

За те дни, что в Вене жил Андрей, у нее совсем испортились отношения с Мишелем. Тот безумно ревновал и делал для нее репетиции и спектакли невыносимыми. Ему хотелось узнать, что связывает Лидию с этим человеком. Лидия отмалчивалась и это выводило Мишеля из себя. Эти десять дней Лидия жила, как одержимая, почти не замечая того, что было вокруг, только на сцене она становилась сама собой, то есть жила, как и раньше, лишь музыкой и танцем. Фокин с удовольствием замечал, что в его «Сильфидах» Лидия стала непревзойденной, настолько одухотворенным был ее танец. Дягилев тоже был очень доволен и подумывал, не пригласить ли Левину на следующие сезоны в постоянный состав труппы. Он предвкушал, что Берлин будет так же покорен ею, как и Вена, и увеличил Лидии гонорар, заплатив за венские выступления как балерине. Лидия почти не обратила на это внимания, рассеянно поблагодарив. Ни деньги, ни успех ей сейчас были не важны. Она рвалась в Берлин к Андрею и, когда села в поезд, нетерпение ее достигло апогея.

Увидев на перроне берлинского вокзала фигуру Андрея в сером модном пальто и серой шляпе, Лидия испытала невероятное облегчение, она все еще не верила, что все, что с ней произошло — это не ее фантазия. Андрей взял ее за руки и они немного постояли так, просто наслаждаясь ощущением, что они рядом.

— Я взял на себя смелость договориться о комнатах в своем пансионе, это довольно приличное место и в центре. Или ты хочешь в отель?

— Я хочу к тебе. Но у меня сегодня репетиция, завтра спектакль.

Они поехали в пансион, который действительно оказался недалеко от театра, очень уютный и чистый, а комнаты — просто великолепны и даже со своей ванной. Жильцы пансиона — в основном певцы Оперы, известный писатель, инженер-изобретатель, занятый усовершенствованием синематографа, и несколько любителей-театралов. Там же жили несколько русских. Лидии нужно было через три часа быть на репетиции, поэтому торжественный обед по случаю встречи было решено превратить в торжественный ужин и, быстро разложив вещи и выпив кофе с чудными свежеиспеченными булочками, она поспешила в театр. Андрею тоже нужно было появиться на службе и они договорились встретиться у театра.