Живые, пойте о нас! - [35]

Наступила четвертая по счету ночь.

Вьюнов, шатаясь, выбрался из окопа. Немного полежал на его бруствере, не заметив ничего опасного, пополз по холодной земле. Кружилась голова. В сознании билась только одна мысль: «Уходить. Скорее уходить…»

Где-то у каменной стены, разделяющей два парка, поднялся на ноги. Его окликнули по-немецки. Отступив за дерево, Вьюнов направил пистолет на окрик и ждал, подавшись вперед, готовый броситься на врага. И снова чужой окрик. Потом дробь автомата слева. Вьюнов выстрелил в темноту. Подождал. Тихо. Видно, попал. Теперь в обойме два патрона. «Доползти бы к убитому, взять его оружие, тогда живу…» Держа пистолет наготове, он пополз, превозмогая боль. Вдруг снова грянул выстрел. Вьюнов притаился за деревом. Еще выстрел. Ясно: стрелял тот, кого он считал убитым.

Решение пришло мгновенно. Нажав спуск, он разрядил пистолет в сторону стрелявшего. Теперь нельзя было терять ни минуты. «Если фашист жив, задушу его, но последний патрон сберегу. Видно, я последний живой десантник — вот и буду биться до последнего вздоха за всех…»

С убитого врага он снял автомат. Осмотрелся — вокруг никого. Впереди чернел овраг. Вьюнов бросился туда. «Хальт!» В темноте блеснула вспышка, в ту же секунду выстрелил и Вьюнов. Он услышал короткий тихий вскрик. Вьюнов пробежал несколько шагов. Еще выстрел. Матрос прижался к земле. На этот раз стреляли долго, но мимо. Он опять пробирался в ночи и наткнулся на засаду. Автомат немца сослужил свою службу. Вьюнов уложил двух гитлеровцев, а когда на него надвинулся третий, он сам хрипло крикнул: «Хальт!» — и в упор дал по немцу очередь из автомата. Гитлеровец уткнулся в землю. Моряк, петляя, побежал. Задохнувшись, он на миг прислонился к дереву. Пустой немецкий автомат пришлось бросить. Но оставался пистолет с единственным патроном.

Прошло несколько минут, и вокруг Николая снова возникла стрельба. Он совсем вжался в землю. Голоса рядом. Еще минута — и его схватят. Нет, он не примет смерть от врага здесь, на своей земле. А в плен моряки но сдаются. Вьюнов вытащил из кармана пистолет, направил в сердце его вороненый ствол…

К нему подошли фашисты и долго при свете карманных фонарей рассматривали матроса в грязном, рваном бушлате. Полосатая тельняшка была в крови, на валявшейся рядом бескозырке тускло светилось: «Марат».

Петергоф свидетельствует

До сих пор мы говорили главным образом о том, что происходило на петергофском «пятачке», на ограниченном плацдарме, протянувшемся от берега залива до Большого дворца и от Фабричной канавки до Александрии. А Петергоф, чему был свидетелем он?

Город дворцов и фонтанов к концу лета 1941 года стал прифронтовым — превратился в огромный бивак. Сюда стекались беженцы из Прибалтики, здесь, в вековых аллеях, готовилась к отправке на передовую морская пехота. Моряки разбивали палатки у дворцовых сооружений, звонкое «Яблочко» и протяжная морская песня далеко разносились в воздухе.

В Петергофе разместилось несколько военных госпиталей. И раненые — в повязках, на костылях, — выходившие в залитый осенним солнцем парк, думали лишь об одном: скорей бы набраться сил, чтобы снова уйти на фронт.

У начальника Петергофского отделения милиции Ивана Филипповича Цыганкова сохранились короткие записи о тревожных сентябрьских днях 1941 года:

«4 сентября. С комендантом города проверял заставы. Выделили дополнительный наряд милиции и красноармейцев, чтобы справиться с потоком эвакуированных из других районов и с проходящим военным транспортом.

6 сентября. В районе 7-го военного городка в Старом Петергофе сброшено 20 фугасных бомб. В районе аэродрома — беспрерывные воздушные бои несколько дней подряд.

16 сентября. Сильный обстрел военного городка. Задержан местный житель Комбура, дававший сигнальные ракеты. Расстрелян на месте.

В 21 час немцы заняли поселок Ленина и Волхонку.

17 сентября. Тяжело ранен милиционер Гаврилов. На Львовской улице Савченко, Зенин и Малярцев обнаружили и взяли в плен двух немецких автоматчиков.

Савченко, Сорокин и Волков пробрались на передовую линию военных действий и восстановили нарушенную телефонную связь со Стрельной.

В дом № 8 по Вокзальной улице вошли двое военных в форме командиров, переоделись в штатское и направились в сторону Петергофа. Были задержаны работниками милиции. При задержании сопротивлялись. Один убежал, другой был убит на месте. Оказался немецким офицером-разведчиком.

18 сентября. От сильного минометного и артиллерийского огня в Стрельне сгорело много домов. Военное командование предложило работникам милиции уйти из Стрельны.

Штаб организован в деревне Ижорка. Связь с Петергофом поддерживается.

22 сентября. В Петергофе большие разрушения и жертвы от разрывов фугасных бомб. Все районные организации выехали в Ораниенбаум. Сотрудникам милиции Дано указание перейти в помещение штаба МПВО.

В 20 часов получил распоряжение отойти в Мартышкино. Личный состав отделения отошел и остановился на границе Ораниенбаумского и Петергофского районов.

25 сентября. По указанию секретаря райкома партии сформирован партизанский отряд в количестве 53 человек. В него вошли руководящие работники района, сотрудники милиции. Я назначен командиром отряда».