Живой Пушкин. Повседневная жизнь великого поэта - [7]
«Во-первых, запасись вином, ибо порядочного нигде не найдёшь. Потом
На голос: “Жил да был петух индейской”
К слову, Гальяни – обрусевший итальянец, заведший в конце XVIII века трактир в Твери, а затем – гостиницу с рестораном. Всё наследство ресторатора перешло к его вдове Шарлотте Ивановне Гальяни, правильнее – Галлиани. Кольони же – отнюдь не имя владельца иного тверского трактира, нет, – в переводе с итальянского означает оно плута или пройдоху. Понятен тогда скрытый пушкинский подтекст: «У Гальяни иль Кольони…»
Много позже приятель-гурман Соболевский развил «рыбную тему» в поэтическом наставлении, обращённом к нему. «Привези-ко сушёных стерлядей, – просит он странствующего по волжским берегам друга, – это очень хорошо; да и балыков не мешало б. Всё это завязать в рогожу и подвязать под коляску; нет никакой помехи…»
«Яжельбицы – первая станция после Валдая, – продолжает напутствие Пушкин – В Валдае спроси, если свежие сельди? если же нет,
На каждой станции советую из коляски выбрасывать пустую бутылку; таким образом ты будешь иметь от скуки какое-нибудь занятие».
Советы путешественнику от Пушкина не устарели и по сей день. Но главное в них – поэтический рецепт. К слову, «Шабли», без чего настоящую уху из форели не сварить, – одно из лучших белых французских вин, прозрачное, крепкое и быстро пьянящее.
Вот как снаряжали в дорогу пушкинского Петрушу Гринёва: «…Поутру подвезена была к крыльцу дорожная кибитка; уложили в неё чемодан, погребец с чайным прибором и узлы с булками и пирогами, последними знаками домашнего баловства».
Собираясь в дорогу, Пушкин, по его словам, запасался пирогами и холодной телятиной. Случалось, взятый в путешествие нерадивый слуга неимоверно раздражал своего хозяина. «Вообрази себе тон московского канцеляриста, – чуть ли не жалуется жене Пушкин, – глуп, говорлив, через день пьян, ест мои холодные дорожные рябчики, пьёт мою мадеру, портит мои книги и по станциям называет меня то графом, то генералом. Бесит меня, да и только». Всё же терпению Пушкина пришёл конец: на обратном пути он ссадил любителя рябчиков Гаврилу с козел, оставив его «в слезах и в истерике».
В дальних странствиях Пушкин довольствовался пищей, экзотической для европейца. Незабываемы гастрономические впечатления, «вынесенные» из Арзрумского похода: «В котле варился чай с бараньим жиром и солью. Она (калмычка) предложила мне свой ковшик. Я не хотел отказаться и хлебнул, стараясь не перевести духа. Не думаю, чтобы другая народная кухня могла произвести что-нибудь гаже. Я попросил чем-нибудь это заесть. Мне дали кусочек сушёной кобылятины; я был и тому рад»; «За обедом запивали мы азиатский шашлык английским пивом и шампанским, застывшим в снегах таврийских»; «На половине дороги, в армянской деревне, выстроенной в горах на берегу речки, вместо обеда съел я проклятый чурек, армянский хлеб, испечённый в виде лепёшки пополам с золою, о котором так тужили турецкие пленники в Дариальском ущелии. Дорого бы я дал за кусок русского чёрного хлеба, который был им так противен».
Правда, позднее Пушкин иначе отзовётся об армянской кухне: отведав баранины с луком, приготовленной старухой армянкой, он назовёт жаркое «верхом поваренного искусства»!
А в Уральске войсковой атаман и казаки славно принимали именитого гостя: дали в честь поэта два обеда, пили за его здоровье. На берегу бывшего Яика казаки угощали гостя свежей икрой из пойманных при нём же осетров, чем и заслужили похвалу поэта.
«И дружеский бокал вина»
Сначала эти разговорыМежду Лафитом и Клико…Александр Пушкин
Вина… Можно составить целую энциклопедию вин, любимых поэтом.
Винный этикет пушкинской поры: лафит, французское красное вино из Бордо, должно было подаваться в начале обеда, а искрящееся ледяное шампанское – к завершению.
Бордоских вин, как красных, так и белых, считавшихся эталонными марочными винами, было величайшее множество.
Вот красное вино лафит, по вкусу чуть мягче и слаще бургонского. Сохранился заказ поэта в петербургский ресторан. Весьма лаконичный: «Пулярку и бутылку лафиту. А. Пушкин».
Вот красное бургонское – кло-де-вужо. Особенно славилось в 1820-х, приготовлялось из смеси французских сортов тёмного и зелёного винограда. Считалось, что особенно хорошо идёт оно к копчёным угрям…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Судьба замечательной красавицы XIX века Наталии Гончаровой и поныне окутана мифами, таит в себе множество неразгаданных тайн. Как ни странно, но описать ее жизнь, вместив во временные рамки детства, юности, зрелости, — невозможно. И все потому, что у Наталии Гончаровой поэтическая биография! И чтобы осмыслить, понять дар Наталии Гончаровой, её миссию, — должно было пройти не одно десятилетие! Время — величайший судия. Отстоялось, отсеялось все пустое, наносное. Образ избранницы поэта пробился сквозь напластования времён.
«Бояр старинных я потомок», «…корень дворянства моего теряется в отдаленной древности, имена предков моих на всех страницах Истории нашей…», «род мой один из самых старинных дворянских», — писал, интересуясь истоками своего родословия, Александр Сергеевич Пушкин. Генеалогическое древо русского гения — по сути, не что иное, как срез нашей российской истории. Действительно, его род неотделим от судеб Отечества. Ведь, начиная с Рюрика, среди предков поэта — великие русские князья Игорь и Святослав, Владимир Красное Солнышко, Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, Александр Невский.
Путешествия – особая тема в биографии Пушкина: хроника странствий поэта вплетается в его биографическую канву. Не изведать, сколь много вдохновенных строк родилось под цокот лошадиных копыт и перестук колес. И сколько дорожных впечатлений уже позже – в кабинете – «проросли» в живой стихотворной ткани пушкинских шедевров… Поистине дорожная муза была благосклонна к поэту. Книга «Пушкин путешествует. От Москвы до Эрзерума» состоит из двух частей: «Земные странствия поэта» и «Путешествия во времени и пространстве».
Судьба замечательной красавицы XIX века Наталии Гончаровой и поныне окутана мифами, таит в себе множество неразгаданных тайн. Как ни странно, но описать ее жизнь, вместив во временные рамки детства, юности, зрелости, — невозможно. И все потому, что у Наталии Гончаровой поэтическая биография! И чтобы осмыслить, понять дар Наталии Гончаровой, её миссию, — должно было пройти не одно десятилетие! Время — величайший судия. Отстоялось, отсеялось все пустое, наносное. Образ избранницы поэта пробился сквозь напластования времён.
Скольким же красавицам, не схожим и внешне, и характерами, дарил своё внимание Александр Сергеевич! Не все из воспетых Пушкиным достигли преклонных лет, – увы, слишком быстротечной оказалась судьба. Так и остались они в отечественной поэзии вечно юными… Другим же, намного пережившим поэта, посчастливилось стать очевидицами его посмертной славы, великого триумфа. И до конца дней, как самое великое богатство, хранили они пушкинские посвящения, письма и книги с дарственными автографами. О музах русского гения – эта новая книга пушкиниста Ларисы Черкашиной.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Биографический очерк о географе и социологе XIX в., опубликованный в 12-томном приложении к журналу «Вокруг света» за 1914 г. .
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.