Живой Пушкин. Повседневная жизнь великого поэта - [15]

Смеркалось; на столе, блистая

Шипел вечерний самовар,

Китайский чайник нагревая;

Под ним клубился лёгкий пар.

Разлитый Ольгиной рукою,

По чашкам тёмною струёю

Уже душистый чай бежал,

И сливки мальчик подавал…

Поэт, как и его «герой» – Петушков, «Парис окружных городков», на балу у Лариных наслаждавшийся чашкой «чаю с ромом», не отказывал себе в этом удовольствии. Бывало, и не позволял смешивать эти два чудесных и столь разных напитка.

Но всё-таки лишь вино дарило порой русскому гению вдохновение. Вот, он светлый пушкинский тост на все времена:

Кубок янтарный

Полон давно.

Я – благодарный —

Пью за вино.

Так что последуем за Александром Сергеевичем:

Подымем стаканы, содвинем их разом!

Да здравствуют музы, да здравствует разум!

«Во вкусе умной старины»

«Мод воспитанник примерный»

Здесь кажут франты записные…

Александр Пушкин

«Как dandy лондонский»

Александр Сергеевич, как светский человек, моде следовал. Дотошные исследователи подсчитали: слово «мода» в пушкинских поэмах и повестях упоминается более восьмидесяти раз! Но чаще всего атрибуты модных нарядов встречаются в «Евгении Онегине», оттого-то роман полушутя именуют «энциклопедией русской моды».

Лондон в XIX веке – законодатель моды для джентльменов и столь же авторитетен, как Париж – для дам. Всё, что диктовал Лондон, в России принималось безоговорочно: так, без фрака немыслим гардероб светского мужчины. «В свете не бываю, – рассказывал жене Пушкин о своей петербургской жизни, – от фрака отвык…»

Фрак должен соответствовать идеальной мужской фигуре, а значит – туго обхватывать талию и иметь пышный в плече рукав. Изящная осанка, с несколько утрированно выгнутой грудью, тонкая талия, широкие плечи считались эталоном мужской красоты.

Вот мой Онегин на свободе;

Острижен по последней моде;

Как dandy лондонский одет —

И наконец увидел свет.

Фрак появился в Англии в XVIII веке и первоначально служил костюмом исключительно для верховой езды, оттого у него несколько необычный вид: передняя часть была короткой, а со спины простирались длинные фалды, достигавшие колен. Обычно двубортный фрак кроился выше линии талии, чтобы продемонстрировать нижнюю часть модного жилета.

В России выходили императорские указы с регламентациями о ношении одежды. К примеру, Павел I запретил носить фраки, жилеты, панталоны и круглые шляпы – в них ему виделась некая символика революционной Франции, а следовательно – вольнодумство. Вместо них предписывалось надевать однобортные кафтаны со стоячими воротниками, камзолы и треугольные шляпы, на ноги же – ботфорты. Мемуарист Филипп Вигель не без остроумия замечал: «Казня в безумстве не камень, как говорит Жуковский о Наполеоне, а платье, Павел вооружился против круглых шляп, фраков, жилетов, панталон, ботинок и сапог с отворотами, строго запретил носить их…»

Тотчас после трагической смерти императора, буквально на следующий мартовский день, петербуржцы облачились во фраки и сюртуки, а на головы водрузили «опальные» цилиндры. За ними последовали москвичи, позднее за столичной модой потянулись и провинциальные «львы».

Фрак претерпел немало нападок со стороны… славянофилов. «Почему… эта мода продолжает с таким постоянством наряжать нас в уродливое платье, которое мы называем фраком, – возмущался знакомец Пушкина, романист и директор московских театров Михаил Загоскин – Грибоедов, упомянув мимоходом о нашем современном платье, говорит, что мы все одеты по какому-то шутовскому образцу:

Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем,

Рассудку вопреки, наперекор стихиям.

И подлинно: наш сюртук, разумеется, если он сшит не слишком по-модному, походит ещё на человеческое платье: но в нём-то мы именно и не можем показаться нигде вечером. А что такое фрак?…Тот же самый сюртук, с тою только разницею, что у него вырезан весь перёд. Ну, может ли быть что-нибудь смешнее и безобразнее этого?» И тем не менее фрак надолго укоренился в России.

По правилам светского тона в сюртуках обычно выезжали по утрам, к обеду же непременно облачались во фраки.

Как же негодовал Пушкин, когда ему вместо светского фрака приходилось облачаться в ненавистный камер-юнкерский мундир! Однажды придворный этикет нарушен был самим Николаем I. О случившемся курьёзе поэт поведал в дневнике: «В прошедший вторник зван я был в Аничков. Приехал в мундире. Мне сказали, что гости во фраках, – я уехал, оставя Наталию Николаевну, и, переодевшись, отправился на вечер к С.В. Салтыкову. Государь был недоволен и несколько раз принимался говорить обо мне: “Он мог потрудиться переодеться во фрак и воротиться, передайте ему моё неудовольствие”».

Есть и другое занятное свидетельство, что приводит биограф Пётр Бартенев: «“Мне не камер-юнкерство дорого, говорил он Нащокину, дорого то, что на всех балах один царь да я ходим в сапогах, тогда как старики вельможи в лентах и мундирах”. Пушкину действительно позволялось являться на балы в простом фраке, что, конечно, оскорбляло природную знать».

Цвет фрака регламентировался по возрасту: молодым людям предписывалось носить фрак зелёного и серо-зелёного цветов, солидным господам – бутылочного оттенка. Небезынтересно замечание поэта о младшем братце: «Брат во фраке и очень благопристоен».