Живой обелиск - [70]
— Кодзыр!.. Кодзыр!.. Кодзыр!..
Видно, чужое горе сильнее собственной боли. Рыдания Тоха прояснили потухшее сознание старого Кодзыра. На лице бывалого воина мелькнула улыбка:
— Тох, сынок, вот ты где!.. А Еухор думает, что тебя уже нет… в живых… Слава всем бардуагам!..
— Как ты попал сюда? — спросил мастер.
— Хромой послал к нам послов… Он требовал голову вождя аланов… А я ему вместо нее подсунул свою!.. Все равно я уже отвоевал и пора отправляться в царство духов…
— А где сам Еухор?
— Он в Дайране точит свой меч…
— Как он тебя отпустил?
— Я ушел сам… Ему нельзя. Тогда уж совсем погибнет Алания!
— Головы нашего вождя добивался когда-то и Тохтамыш…
— Э-э-э, лаппу, ты ничего не знаешь, ничего в этой темнице не видишь! Хромой пригнал в долину женщин и детей…
— А разве их спасти твоим приходом?
Кодзыр говорил с закрытыми глазами:
— Он меня спрашивает: «Кто ты?» Я ему: «Вождь аланов». А вождь аланов сидит там, в Дайране, точит свой меч… Вот если бы Еухор узнал о тебе!
Старику становилось все хуже, он бредил.
— Там, в Дайране, людям уже нечего есть, но хромой туда не сунется. Нет смерти нашему роду, слышишь, сынок?… — Кодзыр передохнул, облизал пересохшие губы.--Думал, позор тебе, Кодзыр, если дрогнешь перед занесенным топором… Я глядел прямо на жало топора и не моргнул даже… А палач, я видел… у него дрожали руки, он чуть не промахнулся… Даже у хромца передернулось плоское лицо… Боли совсем не было, только заныло правое плечо. Я неплохо секу левой рукой, но зачем Еухору однорукий воин!..
— Что с Тохтамышем?
— Тохтамыша и след простыл. Он, наверное, и сейчас бежит без оглядки…
Тох отшатнулся и стал колотить обухом топора железные двери. Но кто его мог услышать? В Алании одни сидели в темницах, другие стонали на кольях, третьих уже успели отправить в мир праотцев…
14
Беда никогда не приходит одна…
Не успел Тох привести в чувство Кодзыра, как в темницу бросили еще одного безрукого. Тох опустился перед трепещущим телом на колени.
— Кто ты и откуда пришел? — шептал он.
Левая живая рука обвила шею мастера, притянула к себе:
— Слава всем бардуагам!.. Кто бы подумал, что встречу здесь сына Цоры!
Тох узнал Мурту — старого соратника своего отца и Еухора. Мурту зажимал левой рукой правое изуродованное плечо и без конца приговаривал:
— Зачем ее перевязывать, мне ничуть не больно…
Все кругом превратилось в боль. И бредивший Мурту, и притихший Кодзыр, и сам мастер, и обволакивающая их темнота. Мурту неожиданно засмеялся.
— Э-э-э, солнышко мое, по-твоему получается, что кровь, страх и боль — это одно и то же и они все вместе текут в наших жилах? Если так, то Железный хромец наш благодетель, потому что он выжигает из нас всю эту смесь огнем и мечом…
Кажется, он бредил… Как жестока сгустившаяся темнота! Может, к той смеси прибавляется еще и темнота… Где взять луч света или хотя бы глоток воды… Глоток, чтобы смочить пересохшие губы Мурту? «Сейчас тебе станет лучше! — Тох кромсал жарким шепотом темноту. — Я же не жалуюсь, что мне плохо, вот только чуть щиплет эта самая кровь… или страх? А кто там стонет? Из кого еще не успел хромой Тимур выжечь кровь, страх и боль?
— Кодзыр! — окликнул старика мастер.
При упоминании Кодзыра Мурту пришел в себя, прошептал:
— О, Кодзыр здесь! Он опять опередил меня! Первым сообщит Еухору, что видел тебя, мастер… А Еухор непременно заколет в жертву барана и воздаст хвалу всем бардуагам наших гор!..
Погасла последняя струя света. Холодная тишина гложет душу. Тох не хочет слушать эту тишину и теребит молчащих безруких воинов. «Этот безмолвный мрак отшибет мне память, и я даже в мыслях не смогу увидеть Еухора, вождя аланов…» — шепчет он.
И опять под скрежет засовов втолкнули в темницу скрюченное тело. Это был сын Еухора, Биракан. У мастера уже не стало сил прятать горе: он погружался в него, как утопающий в омут, но мысль все же работала отчетливо и неспешно. Тох разыскал среди щепок железный обушок и резец, подошел к гладкой стене каменного мешка, обшарил ее руками. Он стучал по стене деревянным молотком, точно забыл о существовании тех, кто в страданиях корчился в углу. Линии резцом он проводил на ощупь. Короткая цепь на руках мешала ему, но темнота уже не была помехой. Он ощущал изболевшей душой округлость щита, дугу натянутого лука и напряжение тетивы, стремительную гибкость фигуры…
Когда-то Еухор рассказывал ему о слепом ваятеле из древнего Мисра. Увидев высеченного на камне двойника, владыка Мисра сказал: «Клянусь Озирисом, ты видишь кончиками пальцев лучше, чем мои верные придворные своими дальнозоркими глазами!» Владыка не знал, что у слепца была зрячей душа…
…Когда восходящий свет прогнал из каменного мешка темноту, притихшие в углу однорукие воины увидели стену, испещренную живыми трепещущими линиями. Впереди стоял высокий широкоплечий алан, за ним теснились трое вооруженных мужчин с хмурыми, озабоченными лицами. Дальше фигуры уменьшались и сливались друг с другом, но этот колеблющийся хаос живых линий создавал силуэт дружины, напрягшейся в ожидании врага.
Стоявший впереди алан правой рукой сжимал рукоятку меча, а левой опирался на щит, поставленный у ног. Рядом, на четвереньках, полз человек с острой клинообразной бородкой и плоским лицом. Алан ждал, пока ползущий встанет на ноги и заговорит с ним языком человека.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.