Живой мертвец - [30]

— Ну что, лучше? — голос его звучал тревожно.

Я мотнула головой в знак согласия. Подождав немного, решила опять попробовать заговорить.

— Где я и что случилось? — голос был сиплым и каким-то чужим.

— Ты, матрёшка, в больнице Петра Великого, если помнишь, то я здесь работаю. Главврачом здесь трудится мой отец, посему проблем с твоим размещением в отдельной палате не возникло. Не мог же я свою подруженцию в общую запихнуть.

— Спасибо, — просипела я, улыбнувшись.

— Значит так, сейчас тебе волноваться нельзя, я тебя ещё вечером навещу, а завтра, когда ты более-менее придёшь в себя, поговорим. Всё отдыхай, я пошёл работать, — проговорив это, Жорка направляясь к двери.

Я лежала и смотрела в потолок, пытаясь вспомнить произошедшее, получалось плохо, картинки были какими-то размытыми.

— Солнышко, ты поспи немного, а я сейчас к Гошеньке сбегаю, узнаю, что тебе вкусного можно и вечером принесу. Хорошо? — тихо проговорила старушка, при этом смотрела на меня так жалостливо, что я чуть не расплакалась.

— Хорошо, — прошептала я в ответ.

Взяв сумку и пальтишко, Клавдия Михайловна пошла к выходу из палаты. На пороге она остановилась и, обернувшись, перекрестила меня. Потом тяжело вздохнув, осторожно прикрыла дверь.

Оставшись одна, я попыталась уснуть, не тут-то было. Память постепенно возвращалась, рисуя жуткие картины моего бегства из подвала. От воспоминаний я дёрнулась, какой-то прибор тут же запищал. Через несколько секунд в палату ворвалась медсестра со шприцем. Видимо увидев, что со мной всё в порядке, она немного притормозила. Подойдя ко мне, слегка повернула меня на бок и сделала укол.

На мой немой вопрос, она ответила, — Это снотворное. Нервничать Вам милая нельзя, пульс шкалит. Мы не для того Вас столько с того света тянули, чтобы придя в себя Вы опять туда вернулись, — и развернувшись покинула палату.

Сознание становилось каким-то вязким, мешая думать, а потом и вовсе меня покинуло.

Проснулась я только к вечеру. Открыв глаза обнаружила сидящую у кровати Клавдию Михайловну. Она гладила меня по руке и что-то шептала. Прислушавшись, я поняла, что бабушка молится за меня.

— Клавдия Михайловна, я здесь.

— Девочка моя, я и не заметила, что ты уже не спишь. Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит? Кушать хочется?

— Всё хорошо, ничего не болит, а кушать действительно очень хочу, — проговорила я.

Голос звучал довольно бодро, в сравнении с утром.

— Вот и славно. Гошенька сказал, что куриный бульончик тебе можно, я сготовила, сейчас.

Бабушка открыла сумку, стоявшую рядом с кроватью, и достала из неё термос завёрнутый в полотенце. Когда старушка открыла термос, по комнате поплыл запах наваристого бульона и зелени, рот наполнился слюной в ожидании пиршества.

— Давай, я тебя сама покормлю, ты ещё слабенькая совсем, — приговаривала бабуля, помогая мне принять сидячее положение.

— Клавдия Михайловна, а Вы то сами ели? Я Вас придя в себя как увидела, так сердце защемило. Вы очень похудели.

— Ничего страшного, как похудела, так и поправлюсь. Дурное дело не хитрое. Самое главное, что ты очнулась. А больше мне ничего и не надо, — улыбнулась старушка, а глаза её при этом наполнились слезами.

— Клавдия Михайловна не плачьте, — жалобно попросила я.

— Всё, всё моя милая. Это я от радости, что всё хорошо. Кушай давай, тебе сейчас за двоих кушать надо.

После ужина старушка почитала мне в слух, а потом в палату явился улыбающийся Жорик.

— Ну что болезная, как самочувствие?

— Хорошо, только лежать не очень удобно, когда нога выше головы находится.

— Это чтобы отёка не было, у тебя вообще-то перелом. А я смотрю ты молодцом. Не тошнит, голова не кружиться? — заботливо поинтересовался мой личный лекарь.

— Нее, ни то ни другое. Я сейчас с таким удовольствием бульон захомячила. Только слабость в теле, а так всё в норме.

— Это замечательно, — задумчиво проговорил Жорка, — Ты мне вот что расскажи: твоя пропажа как-то связана с тем мужиком на кладбище, про которого ты мне поведала накануне?

— Да, напрямую. Это что-то меняет? — начиная волноваться, спросила я.

— Для меня нет, а вот для ментов, которые горят желанием с тобой пообщаться, меняет многое. Я их пока отфутболиваю, объясняя, что на данный момент тебе категорически нельзя нервничать, только вот рано или поздно побеседовать придётся. Так что сочиняй историю.

— Спасибо, что предупредил, чего-нибудь выдумаю. Игоря мне сюда впутывать никак нельзя.

— Ладно отдыхай, малахольная, завтра утром всё обсудим и поговорим о днях минувших, — улыбнулся Жорик и скрылся в больничном коридоре, сделав на прощание ручкой.

Во время всего моего разговора с Жоркой, старушка сидела на кресле, глядя в окно. Похоже, нас она совершенно не слушала, но это оказалось не так. Как только дверь за моим эскулапом закрылась, Клавдия Михайловна пересела на стул у кровати.

— Знаешь детка, рассказать нужно, но не всё. К примеру про «двоих из ларца», поведать необходимо. Я ведь когда в милицию бегала, рассказала про то, как они под окнами нашего дома ошивались и номерок ихней машины дала. Мне почему-то казалось, что в твоём исчезновении их вина. А стражи «порядка» сказали, что машины за таким номером нет. Вот так то вот. Посчитали меня выжившей из ума старухой.