Живое золото - [25]

- За мой счет, - язвительно проронил Харит.

- Ничего подобного! - возмутился Прокопулос. - За мой счет, за мои собственные деньги, исключительно из любви и почтения к тебе.

- Это очень великодушно с твоей стороны, - сказал Харит. - Твое предложение великолепно, господин Прокопулос.

- Я хочу принести пользу нам обоим, - пояснил Прокопулос. - Моя гордость уязвлена, и потому я не хочу бросать это дело, не окончив его. Оно так глубоко задело меня, что я предлагаю - нет, настаиваю - отправиться в эту поездку за свой счет. Если мне не удастся обнаружить Дэйна, я не попрошу у тебя ни гроша. Это будет ниже моего достоинства.

- А если удастся? - поинтересовался Харит.

- В таком случае, - сказал Прокопулос, - я надеюсь, что ты захочешь оплатить мои дорожные расходы. Этого будет требовать твоя честь, потому что я отправился в путь, чтобы оказать тебе услугу.

- Совершенно верно.

- Что же касается всего прочего, я целиком полагаюсь на твою прославленную щедрость. Если я добьюсь успеха и ты захочешь вознаградить меня, то это будет только справедливо. Пусть это будет семьсот долларов, или шестьсот, или даже пятьсот - я не стану ни спорить, ни жаловаться. Твоя честь находится в твоих руках, Мустафа ибн-Харит, и никто в мире не сохранит ее лучше, чем ты сам.

Харит рассеянно кивнул. Он был занят подсчетами. Пятьсот долларов - это сто семьдесят четыре египетских фунта. Слишком большие деньги, чтобы отдавать их этой греческой собаке. Впрочем, все-таки придется их заплатить. Этого требовала его честь - если, конечно, платить все-таки придется...

- Твое великодушное предложение глубоко тронуло меня, - сказал Харит. - Я с радостью оплатил бы твои расходы, но не могу - это оскорбило бы тебя. Но в случае успеха я непременно заплачу тебе, и вознаграждение будет щедрым.

Прокопулос почтительно поклонился:

- Иного я и не ожидал от великого Мустафы ибн-Харита из племени рифаа.

Харит поклонился в ответ и поинтересовался:

- Можешь ли ты получить место в автобусе европейцев?

- Я уже сделал это, - ответил Прокопулос, - в искренней надежде, что ты не откажешься от моих дальнейших услуг.

Они снова поклонились друг другу и обменялись комплиментами. Прокопулос собрался было уходить, но Харит остановил его вопросом:

- Скажи, слыхал ли ты когда-нибудь о человеке по имени Салех Мохаммед эль-Тикхейми?

- Я слышал о нем, - медленно произнес Прокопулос.

- Ты знаешь, где он находится?

- До меня доходили слухи, что он сейчас не то в Тибести, не то в Боркоу.

- А ты знаешь, зачем эль-Тикхейми прибыл в эти места?

- Я кое-что слышал, - по-прежнему осторожно сказал Прокопулос.

- Что ты думаешь об эль-Тикхейми?

- Я никогда с ним не встречался. Мне известно лишь то, о чем толкуют на рынке. Люди говорят, что это человек опасный, умеющий вести льстивые речи, жестокий и нечестивый и что становиться ему поперек дороги рискованно.

- Они говорят правду, - сказал Харит. - Я рад увидеть, что репутация эль-Тикхейми пристала к своему хозяину так же крепко, как запах падали - к стервятнику. Не хочешь ли ты помочь мне расправиться с этим человеком, господин Прокопулос?

- Говорят, что он очень опасен.

- Он - плохой мусульманин. Для любого истинно верующего это должно быть достаточной причиной.

- Да-да, конечно.

- А тот человек, который в должный момент поможет мне справиться с эль-Тикхейми - поможет не словами, а делом - такой человек может считать себя хозяином моего кошелька. - Харит помедлил, чтобы дать греку время заглотнуть наживку, после чего уточнил: - Если уж я готов заплатить пятьсот долларов тому, что поможет мне обнаружить американского агента, то тому, кто поможет справиться с этим мерзким псом эль-Тикхейми, я заплачу не меньше.

- От твоей щедрости у меня захватывает дух! - с горячностью произнес Прокопулос. - Тебе известно, что я хотел бы помогать тебе во всех твоих делах. Я от всего сердца желаю служить тебе.

Харит поблагодарил грека, и Прокопулос ушел, чтобы поспать несколько часов перед отъездом.

Оставшись один, Харит улыбнулся и налил себе чашечку кофе.

Господин Прокопулос, шагавший по темным улочкам Форт-Лами, тоже улыбался.

5 августа 1952 года, Омдурман.

Глава 1.

Сержант суданской полиции был человеком рослым и крепко сбитым. Висящий у него над головой вентилятор вяло гонял волны удушливо жаркого воздуха. Перед столом сержанта, опустив голову и потупив взгляд, стоял иностранец по имени Одэ. Он приходил сюда не то в десятый, не то в двенадцатый раз, и его вид уже начал вызывать у сержанта смешанное чувство гнева и бессилия.

- Нет ли новостей? - спросил Одэ.

- Нет, вообще никаких, - буркнул сержант. Он был добрым человеком, но старался спрятать свою доброту за громким голосом и грубыми манерами.

- Наверняка что-нибудь известно о караванах паломников, - сказал Одэ.

Сержант нетерпеливо тряхнул головой и подумал: неужели все нигерийцы так же упрямы, как этот? Одэ был для него совершенно чужим человеком. Его даже понять было трудно - он говорил по-арабски совершенно не так, как суданцы.

- Может, были какие-нибудь доклады из портов? - продолжал настаивать на своем Одэ.