Живое золото - [24]

Весь день в дом Харита, расположенный на окраине Джембел-Бахр, прибывали доверенные люди торговца. Харит узнал, что эль-Тикхейми сейчас находится на севере, в Тибести. Прокопулос вернулся в "Метрополь" и беседовал с кем-то из европейцев. Остальные европейцы все еще пытались найти способ выехать из Форт-Лами. К вечеру Хариту стало известно, что путешественники наняли автобус, чтобы тот отвез их в Эль-Фашер.

Это была плохая новость. Это означало, что Харит и европейцы покинут Форт-Лами одновременно. В Эль-Фашере европейцы смогут нанять транспорт до Эль-Обейда, а там сесть на поезд до Хартума. Почти на всем пути европейцы будут держаться поблизости от Харита, а ведь среди этих путешественников почти наверняка присутствует американский агент.

Харит поразмыслил, не отложить ли ему отъезд на пару дней, но решил, что делать этого не стоит. Такая задержка будет выглядеть слишком подозрительной. Во время сезона дождей весь автотранспорт по мере возможности старается путешествовать группами. Когда приходится пробираться через размытый участок дороги, ни одна пара рук не оказывается лишней. К тому же, если в число путешественников входит и Дэйн, он обязательно найдет причину, по которой европейцам тоже придется задержаться именно настолько, чтобы все-таки выехать вместе с Харитом и его подопечными.

Лучше пусть все идет своим чередом. Он будет действовать так, как намеревался. Конечно, присутствие Дэйна достаточно неприятно, но ничего смертельного в этом нет. Здесь и раньше появлялись агенты, и все они так или иначе скончались во время долгого путешествия по безлюдным холмам Дарфура или на пути через Кордофанскую пустыню. Нет никаких причин считать, что на этот раз дела обернутся иначе.

Вечером Харит по-прежнему сидел дома, а доверенные люди продолжали идти к нему с докладами. Сейчас работорговец напоминал паука. Он сидел в центре паутины, а подрагивание нитей приносило ему новости. Нити паутины тянулись с севера, с нагорья Тибести, с юга, из Убанги-Шари, с запада, из Нигера, и с востока, из Судана.

Харит без конца сопоставлял между собой полученные известия. Он любил интригу, обман и неожиданные нападения. Он занимался этим не только ради прибылей, но и просто из любви к искусству. Перехитрить чванливых колониальных чиновников - английских, французских, бельгийских, американских - что может быть приятнее? Все эти чиновники заслуживали лишь презрения. Один эль-Тикхейми был для Харита опаснее всей английской полиции в Судане, всей французской армии в Чаде и всех бельгийских войск в Конго. Что могли сделать эти европейцы, живущие в своих милых прохладных домиках? Они не давали себе труда выучить хоть какой-нибудь из африканских языков и сторонились местных жителей. Они сидели под надежной охраной, виделись только друг с другом и наивно полагали, что их белесая кожа дает им некую волшебную власть. А после этого они еще ожидали от населения некогда захваченных стран благодарности и повиновения.

Европейцы были постоянными противниками Харита, и он получал огромное удовольствие, провозя группы паломников под самым носом у этих надутых червяков, пытающихся ему помешать. Харит презирал европейцев, но признавал, что и они бывают полезны. Именно европейцы, закрывая глаза на внутренние дела Саудовской Аравии, покупали арабскую нефть, а саудовская знать на эти деньги покупала "Кадиллаки" и рабов. Конечно, рабовладение существовало бы и без европейцев, но в гораздо меньших размерах - раньше Аравия была небогатой страной. Так что это именно европейцы позволили неплохо зарабатывать Хариту, эль-Тикхейми и доброй сотне мелких работорговцев, промышляющих на пространстве от Атбары до Джибути и от мыса Горн до Дар-эс-Салама и Занзибара.

Поздно вечером грузовики были заправлены и готовы к путешествию. Европейцы тоже готовы были отправиться в путь на нанятом автобусе. Два отряда французских солдат должны были сопровождать путешественников до Абеше. И наконец объявился Прокопулос.

Хариту хватило одного взгляда, чтобы понять, что грек потерпел неудачу. Но тем не менее он внимательно выслушал рассказ Прокопулоса о вечере в "Метрополе". Харит решил, что он сам постарается по пути встретиться с европейцами и посмотреть, что удастся выяснить. Что же касается грека...

- Что же касается меня, - произнес Прокопулос, - то тут следует уладить некоторые вопросы. Прежде всего я хочу вернуть деньги, которые ты мне заплатил за поход в "Метрополь". Четыре доллара я потратил на выпивку, и это я сделал, находясь у тебя на службе. Но остальных денег я не заслужил и прошу тебя взять их обратно.

После некоторых возражений Харит принял деньги и выжидательно посмотрел на грека. Ему было крайне любопытно, зачем Прокопулос это сделал и что за этим последует.

- Скажи мне откровенно, Муетафа ибн-Харит, - попросил Прокопулос, - стоили ли мои сведения тех денег, которые ты за них заплатил?

- Цена была велика, - медленно произнес Харит, - но сведения того стоили.

- А когда я не смог добыть обещанные сведения, разве я не вернул тебе деньги?

- Вернул.

- Тогда послушай, о чем я хочу тебя попросить, - сказал Прокопулос. - Я уверен, что смогу вычислить Дэйна. Мне нужно лишь подольше побыть среди этих европейцев, подольше понаблюдать, как ведут себя эти люди, и вычеркнуть некоторых из списка подозреваемых. Одного вечера на это мало. Никто не смог бы этого сделать за один-единственный вечер. Но если я поеду вместе с тобой и с европейцами до Хартума...