Живи, вкалывай, сдохни. Репортаж с темной стороны Кремниевой долины - [67]

Несмотря на всю шумиху вокруг отстранения Ярвина, его прав на свободу слова оно не нарушало. Хотя, само собой разумеется, ни одна частная площадка, виртуальная или физическая, не обязана принимать чужую точку зрения.

Так или иначе, успешно выдав себя за жертв либеральной тирании, неореакционеры сорвали куш. Им не требовалось убеждать кого бы то ни было в преимуществах монархии белых супрематистов — все равно никого не убедили бы, — но требовались пользующиеся уважением покровители и, как выразился Ярвин, новобранцы. За шесть лет с запуска блог Ярвина (по его подсчетам) посетили полмиллиона пользователей. Но значение имел не размер аудитории, а ее характер. Чтобы достучаться до влиятельных читателей, Ярвин лез из кожи вон. Формально отвергая антисемитизм и обернув самые свои токсичные тезисы в плотную пелену «пурпурной прозы» [116] и кодовых слов, он обращался за пределы фашистского подполья к социально более приемлемым группам защитников «прав мужчин», фанатов оружия, отчаявшихся «оккупайщиков» и авторитетных предпринимателей Кремниевой долины.

Мало-помалу молдбагианские идеи и словечки начали просачиваться в лексикон правого мейнстрима. Первыми неприкрашенный неореакционный жаргон переняли такие консервативные медиа, как Breitbart News, Daily Caller, American Conservative и National Review. Менее чем за десять лет слабо консолидированное неоре-акционное сообщество выросло настолько, что пережило бы потерю любого своего члена, а спустя еще несколько лет странное и, казалось бы, антиобщественное движение даже заняло плацдарм в Белом доме.

Первое свидетельство популяризации этой эзотерической школы пришло от Пэтри Фридмана, внука знаменитого экономиста Милтона Фридмана. В начале 2014 года молодой баловень свободного рынка похвалил Молдбага за то, что тот вдохновил «целое направление краснотаблеточной политической философии». Стремясь улучшить имидж неореакционеров, Фридман употреблял рассчитанные на широкую аудиторию модные термины вроде «конкурентного управления», не ссылаясь непосредственно на их идеал корпоративной диктатуры. У себя в фейсбуке он призвал к «более политкорректному» неореакционному течению, где найдется место женщинам и участникам иного цвета кожи, что выглядело попыткой скрыть токсичные идеи за внешним лоском толерантности и языком университетских либералов. Эта кампания по «промывке здравомыслия» [117]. выражаясь словами Дейла Каррико (оратора из сан-францисских академических кругов, одновременно скептического и близкого наблюдателя за техноутопистами и футурологами, которых он называл «сектантами культа роботов»), увенчалась успехом. Апологеты грядущего мирового порядка, который ставил техпредпринимателей на первое место, отмыли и начистили до блеска неореакционные идеи для приличного общества, а затем распространили в соцсетях среди массовой аудитории. Некоторые из этих апологетов признают, что приход к власти Кремниевой долины ознаменует возврат к феодализму, но ведь, добавляют они, альтернативы нет. «Техтитаны могут спасти нас от глобальной катастрофы. Увы, мы больше боимся аристократии, чем апокалипсиса», — сокрушался в твиттере молодой консервативный автор Джеймс Пулос. Свою мысль он развил в статье для The Week. Это был ободряющий призыв ко всему обществу передать власть «техтитанам», которые, утверждал он, «безусловно достойнее и лучше», чем «мы, пешки». Из-за врожденного превосходства технарей технофеодализм наступит неизбежно, доказывал Пулос, но из-за неспособности демократии контролировать изменения климата он должен наступить незамедлительно.

Почему бы нам не превратить Вашингтон в крупнейшего венчурного капиталиста планеты, который выпишет Кремниевой долине чек с пометкой «климат» без указания суммы? Потому что это сделает их властелинами Вселенной…

Покуда мы не преодолеем это злопамятное отвращение к новому правящему техноклассу, от которого нам в любом случае никуда не деться, мы так и будем задыхаться от загрязнения атмосферы.

Иными словами, сопротивление бесполезно. Не то чтобы это кого-то беспокоило. На фоне росших в последние годы настроений против истеблишмента техэлитам каким-то образом повезло стать исключением. Согласно опросу Gallup 2012 года, подавляющее большинство американцев «безоговорочно» доверяли одному институту — вооруженным силам, получившим 75-процентный рейтинг одобрения. Наименьшим доверием пользовался Конгресс, чью деятельность одобрили 13 % респондентов. Большинство опрошенных с недоверием относились к религиозным организациям, системе здравоохранения, президенту, Верховному суду, государственным школам и газетам. Четверо из пяти не доверяли таким экономическим институтам, как профсоюзы, банки и крупный бизнес. Однако согласно другому опросу того же года, 82 % американцев положительно относились к Google. Две трети были положительного мнения об Apple. Почти три пятых одобряли Facebook. Цукерберг был важнее Иисуса. Когда Gallup повторил свой опрос в 2015 году, доверие к правительству и большинству остальных институтов упало еще ниже, в то время как второй опрос о потребительских брендах показал столь же высокий уровень общественного одобрения Google, Apple и Facebook. Американцы ненавидят правительство и недолюбливают большие корпорации, но годы пропаганды убедили их, что техкомпании чем-то отличаются, что знать Кремниевой долины на редкость просвещен-ная, великодушная и крутая — не то что эти козлы, простые миллиардеры!