Живи без боли - [49]

– Он кладет руки тебе на плечи. Что ты чувствуешь?

– Я знаю, что будет дальше, поэтому мне больно, – Бобби начала всхлипывать.

Я начал новый раунд таппинга:

– Несмотря на то что я знаю, что будет дальше, и это так больно… тогда я услышала это… и слышу каждый день с тех пор… я точно знаю, что будет дальше… когда чувствую эти руки на своих плечах… но я выбираю спокойствие… и сейчас чувствую себя в безопасности.

В течение нескольких раундов мы простучали тревогу, которую Бобби ощутила, когда отец положил руки ей на плечи.

– Вот оно… событие, перевернувшее мою жизнь… сейчас оно произойдет… я предчувствую его… и мне страшно… потому что она доберется… до самых глубин моего существа… она разобьет мне сердце… эта надвигающаяся боль.

Когда мы закончили, я вернулся к началу истории с праздником. Добравшись до того момента, где Бобби слышит, как от ее отца пахнет пивом, я спросил ее, что она чувствует.

– Теперь – ничего. Никакого узла, ничего, когда я слышу этот запах.

Добравшись до момента, где отец кладет руки Бобби на плечи, я спросил, насколько сильно она встревожена.

– Совсем немножко, балла на два, – ответила она.

Поскольку эмоциональный заряд обоих этих моментов сгладился либо значительно снизился, я спросил Бобби, что было дальше.

– Его руки лежат у меня на плечах. Я поднимаю голову и смотрю ему в лицо, потому что он сжал мои плечи, как будто хотел, чтобы я посмотрела на него. Я смотрю в лицо моему отцу. Мы совсем близко, вот так, – сказала она, руками показав расстояние чуть больше полуметра.

При простукивании глубоко залегающих детских переживаний важно не спешить. Чтобы полностью освободиться от эмоционального заряда, который они несут, останавливайтесь и простукивайте каждый момент, который сильно действует на вас. Простукивайте их до тех пор, пока вам не удастся значительно понизить эмоциональный заряд этого кусочка ваших воспоминаний или полностью от него избавиться, и только потом двигайтесь дальше.

Она снова расплакалась, и я начал очередной раунд таппинга:

– Несмотря на то что я знаю, что сейчас произойдет, сейчас я выбираю спокойствие и безопасность… несмотря на то что я знаю, что услышу сейчас… это уничтожит меня… вот бы этого не случалось… вот бы убежать… вот бы запустить тортом ему в лицо. – Мы оба рассмеялись и продолжали: – Все что угодно, лишь бы этого не случалось… сейчас я выбираю спокойствие и безопасность.

Я спросил, что она чувствует теперь, когда смотрит на отца.

– Теперь, когда я смотрю на него, я ничего не чувствую. Ни страха, ничего.

– Ладно, что было дальше?

– Я посмотрела на него. Я и сейчас чувствую эту надежду, что он поздравит меня с днем рождения, потому что мой отец даже не помнил, когда у нас дни рождения. Он в них не верил… А он, он вынул сигарету изо рта, чтобы я услышала ее запах, посмотрел мне в глаза, прямо в глаза, не отводя взгляд, и сказал: «Лучше бы ты вообще не рождалась».

Я спросил Бобби, что она чувствует теперь, когда слышит это.

– Дверь захлопнулась, – ответила она.

– А, так она была открыта?

– Да, она была открыта, – сказала Бобби, собираясь продолжать.

– Давай снова вернемся к этому моменту, – сказал я, и мы начали постукивать:

– Сейчас дверь захлопнется, потому что я услышу эти слова… но я выбираю спокойствие и безопасность… несмотря на то что он сейчас скажет ужасную вещь, я выбираю спокойствие… и безопасность, и знание того, что все, что он скажет… неправда… все, что он скажет… ложь… но мне будет больно… потому что мне всего пять.

Когда мы вернулись к точке на брови, я попросил ее произнести эту фразу слово за словом, с каждым словом постукивая по новой точке.

– Клянусь… богом… лучше… бы… ты… вообще… не… рождалась.

– Как ты себя чувствуешь, когда произносишь это? – спросил я.

– Я в бешенстве, – ответила она. – Раньше мне было больно, но теперь я в бешенстве.

Мы уже видели, что такая перемена – хороший знак. Я спросил ее, что она теперь хотела бы сказать отцу.

– Потом это можно будет подправить? – спросила она, и зал засмеялся вместе с ней. Я улыбнулся и кивнул. Тогда она начала: – Как можно посмотреть в глаза невинному пятилетнему ребенку и сказать, что лучше бы он не рождался?.. Я так тебя любила… Как ты мог так поступить?

Потом она обозвала его всеми теми словами, которыми слушатели хотели обозвать его к этому моменту.

– Почему я до сих пор люблю тебя? Ты этого не заслужил. Я не получила твоей любви, ты не заслужил моей, – плакала она. – Это я заботилась о том, чтобы в доме все было спокойно, и защищала всех.

Затем я сказал:

– Представь себе, где находится торт. Может он как-нибудь тебе пригодиться?

Она засмеялась:

– Мне может пригодиться мой локоть. Я хотела ударить его по самому больному месту. Хотела увидеть, как он упадет на колени и станет вровень со мной.

– Представь себе, что ты сделана из стали. Стальная пятилетняя девочка. Никто не может причинить тебе вреда. Делай, что хочешь.

Ее левый локоть дернулся назад. Бобби была уже второй или третьей, кто представлял себе, как они бьют отца по самому больному месту. Я пошутил:

– У нас день ударов по яйцам… Это новая терапия.

Мы все засмеялись.

– А потом я запускаю в него тортом! – Бобби снова двинула локтем и взмахнула руками так, как будто швыряла через голову торт в отца, который в ее представлении теперь лежал, скорчившись, на полу у нее за спиной.