Живая защита - [41]

Зимарин безнадежно махнул рукой.

— Решает… Он из тебя знаешь, что сделает?

Расстроился Зимарин, не может спокойно.

— А смелость твоя никому не нужна. Конечно, сделал правильно…

— Если правильно, то защитите!

— Так это просто: защитите! У меня семья… Тебе проще.

Соболезнующе смотрел Зимарин в глаза Барумова: и откуда принесло тебя на мою шею!

— Давай-ка сделаем вот что. Я доложу, — на твоем участке не успел побывать. Срок очень сжатый. Дескать, насчет посадок поверил твоему официальному донесению. Погудит на меня и на том остановится. Понял?

— Ничего не понял. Я должен что написать?

— О-от младенец! Напиши, план выполнен. Понял? Согласно приказу. И — конец. Я поверил, включил в общий отчет.

— Но это же обман!

— А ты как хотел? Половину твоих грехов беру на себя, больше не могу. У меня — семья. Решай. — И уже спокойнее, стараясь уговорить, Зимарин спросил: — Ну, постараешься сочинить?..

Вечером в общежитии Барумов сел за стол. Труд небольшой — написать для Зимарина. Но как было гадко на душе…

Вот и делаешь шаг по наклонной. Мало того что начал отступать, еще пытаешься скрыть отступление. Почему не хватило мужества до конца? Неужели нельзя отстоять правду? Где твоя принципиальная честность, Барумов?

Почему же ты, дорогой Павел Егорович, задумал уступить свою же выношенную в сердце позицию, почему хочешь изощряться в фальшивой бумажной сутолоке? Ты заглянул вниз. А надо утвердиться на высоте, чтобы вправе сказать себе: сделал все для торжества Честности!..

Так думал Барумов, сидя за столом. Об аллейках, о своих делах он решил написать в управление дороги. Но там наверняка остались близкие Дементьеву люди. Скроют, сгладят. А если в центральную газету… Оттуда пришлют на проверку в Кузнищи или в управление. Пропащее дело. Не лучше ли в дорожную газету? Интересы дорожного масштаба. Редакция не в Москве, а совсем близко, по тревожному сигналу должны прислать корреспондента. Все увидит своими глазами…

«Лесные полосы — самое дешевое и надежное средство защиты всех служб дороги от снежных заносов и ветра. У нас должна быть эта защита на всех линиях, но у нас ее может и не быть. Опасность уже появилась…» — писал Барумов вместо рапорта о выполнении плана.

2

Гостей на свадьбу пригласили мало. Девишник, хозяйку — Лидию Александровну, Ваньку Вендейко с сестрой, и все. Свадьбы могло не быть, если бы не Галкины старики. Спросили у жениха, как насчет презренного металла? Сразу поняли, что гол, как желторотый воробышек. Сурово покосились на Галку: отыскала сокровище! Вздохнули. А что делать? Коль так решила, — значит, надо. Мало ли что у нее…

Съездили к себе в деревню, приволокли полмашины всякой всячины. Одного вина ссадили с кузова две канистры. Для особо почетных гостей закупили водки.

Что на свадьбу денег не было, это Гришку не очень беспокоило. Ну, нету! Не убивать же за это. У каждого могут быть, а могут и не ночевать. Но вот что настоящих друзей нет, даже на свадьбу некого пригласить, кроме молокососа Ваньки, вот это хреново. От тестя с тещей неудобно. Скажут, хорош гусь, если никто с ним не дружит.

Думал-думал, да и решил поклониться Павлу Егоровичу Барумову. Девки подумают, инженер отшил, дескать, Гришку. Вот это дружба! В конце концов сам Гришка виноват. Вечерком сходил в общежитие, пожал руку. Не отказался. А мог бы. Только спросил, что купить в подарок.

— О таких вещах не спрашивают, — ответил Гришка.

— Ладно, — засмеялся Барумов.

Гришка возгордился, как в первые дни знакомства. Человеком считает, хотя и не ровня, что по должности, что по грамоте. Не стыдно людям показать такого товарища.

Плохо, что на свадьбу пожалует Тузенков. Гришка попытался запротивиться, да хозяйка — Лидия Александровна — ударилась в каприз. Человек он обходительный, то да се. Попробуй стать поперек — с квартиры вытурит. Черт с ним, пусть будет. При случае Гришка поиздевается:

— Угощайтесь, Владимир Анатольевич. Не вы, а я вас угощаю. Обратите внимание, не пропал после вас…

Поймет, что Гришка — кремень. И работа скоро будет приличная. Пока ученик в вагонном депо. Ничего позорного, учиться никому не возбраняется. Зато потом настоящую железнодорожную специальность заимеет.

…Стол возглавляли молодые. У невесты лицо было настолько бледным, что сливалось с белым шелком платья.

— Боюсь, — шептала она Гришке.

— Самого страшного больше неоткуда, — тоже шепотом отвечал Гришка.

— Тебе бы только смеяться…

Гришку было не узнать. Белая рубашка, полосатый галстук — подарок Ванька, черный пиджак, синие галифе и зеркальной чистоты хромовые сапоги. Он тоже волновался, но скрывал это задиристыми шутками и настырным с нахальцей взглядом.

Подле Галки вертелась рыженькая девчушка, увешанная завитками, колбасками и еще какими-то замысловато скрученными из волос штучками. Дружком рядом с Гришкой восседал Ванек. Сама серьезность. Полная ответственность за все, что творилось в этом доме. Он впервые на свадьбе; также впервые почувствовал, что в жизни есть вещи посерьезнее Гришкиного зубоскальства.

Галкин отец, как он отрекомендовался гостям — Казьмич, невысокий, коренастый, с коротко остриженной седой щетиной усов, сидел рядом с рыженькой девчушкой, но уже с другой стороны угла. Не поворачивая головы, он одними глазами въедливо проверял стол. Бутылки открыты, соленые огурцы есть перед каждым. Девчонки хотели порезать огурцы на узкие дольки. Вот свистушки! Нету, что ли? Есть! Сколько хочешь найдем, ну и пусть гости не боятся обидеть хозяев, пусть едят целиком… Мясо на всех тарелках. Хорошо хоть сумели поджарить. Ну, уж если с мясом не справиться, то чему же в поварской школе учат? Щи варить и без школы каждая соплячка в деревне умеет…