Живая память - [14]
...Нас выводили во второй эшелон.
Снег сошел почти всюду, оставаясь серыми пятнами на затененных местах. Полк выходил в тыл по дорогам, пройденным до этого с боями. Заминированные зимой, оттаивая, они хранили притаившуюся смерть. Саперы проверяли пути, делали проходы, но подрывы транспорта повторялись. Поэтому мы шли след в след.
А вот и район Буды Монастырской и памятной высоты. Теперь здесь стоит тишина.
Короткий привал. Оголенная земля показывала зерна огненного посева. На каждом квадратном метре огромной территории лежали почерневшие осколки, посев был густым.
В одной неглубокой, менее человеческого роста, но широкой яме вытаивали десятки трупов. Некоторые обнажены, на других - серо-зеленые мундиры, сохранились бинты марлевых повязок. Я смотрел на недвижных теперь немцев, стараясь понять, чем отличны они от русских, от других наших соотечественников, - физически, не говоря о их духовной начинке. Немногим. А начинка довела их до этой ямы. Запомнился юноша, лежащий наверху, - голый торс его хранил следы загара. Правильное сложение, хорошо развитая мускулатура, ладная голова с волнистыми светлыми волосами. Он мог стать счастливым и полезным у себя на родине, а теперь вот остался здесь.
Труп врага, говорят, радует сердце солдата. Возможно. Но вид погибших всегда неприятен. Картина, увиденная здесь и в покинутых окопах, будет возникать в сознании с новой силой, найдет продолжение и развитие, станет тревожить память в десятки последующих лет, ощущаться подошвами солдатских ног, ступавших по пружинящим останкам, представать кошмарами в сновидениях, вызывать тошноту - на многие послевоенные годы.
Перемены
Мы приводили в порядок себя, имущество и оружие, используя предоставленную передышку.
Пришел важный приказ наркома. По этому случаю дивизион был построен как на плацу - в линию батарей.
В торжественной тишине апрельского леса старший батальонный комиссар Нечаев огласил приказ о присвоении нашей дивизии гвардейского звания.
Мы удостоены этой чести за штурм и взятие высоты с отметкой 226.6. Малой кровью. Боевой выучкой и умением. Доблестью солдат и офицеров.
Отныне мы - гвардейцы. Нашим частям будут вручены гвардейские знамена с дорогим образом Ильича. Будут присвоены новые номера. Получим дополнительное вооружение. Самые ответственные боевые задачи доверятся нам. Наши силы испытаны в боях, и Родина на них надеется больше, чем когда-либо. Звание гвардейцев обязывает нас драться лучше, упорнее, не щадя сил и самой жизни.
После оглашения приказа отличившимся в боях вручили награды - медали "За боевые заслуги" и "За отвагу". Первыми кавалерами у нас стали командиры орудий старший сержант Абрамов, сержант Банников и младший сержант Погорелов, разведчики младший сержант Волков и рядовой Петров.
На другой день дивизионная газета писала:
"Наша часть преобразована в гвардейскую. Гордись высокой честью! Множь в боях традиции гвардии!"
В батарею на место погибшего Клевко пришел капитан Маркин. Говорил он негромко, глуховатым голосом, но уверенно, чем-то располагая к себе офицеров и солдат. Пройдя по батарее, Маркин собрал командиров взводов и отделений:
- Я назначен командиром батареи. Меня зовут Маркин Федор Иванович. Родился в 1916 году, в армии с 1936 года. Окончил Подольское артиллерийское училище. В боях с июня сорок первого. Был ранен, лечился в госпитале. После этого прибыл к вам в полк.
Комбат коротко и просто рассказывал о себе, не делал из себя загадки это нам понравилось. Он продолжал:
- Теперь о деле.
И изложил все, что заметил. Лошади нуждаются в уходе, амуницию нужно приводить в порядок. В стволах пушек - нагар, их нужно пробить. Личное оружие солдат с налетом ржавчины - такое недопустимо. Командирам отделений необходимо повысить требовательность. И так далее. Вплоть до пуговиц и подворотничков на гимнастерках и пряжек на солдатских ремнях. До вещевых мешков солдат и щеток для чистки сапог. До состояния кухни и нарукавников у нашего повара.
Через тридцать минут он всех отпустил, приказал идти по местам, заниматься делом. На устранение недостатков - два дня.
Работы оказалось много, мы торопились сделать ее к сроку, определенному новым комбатом.
Старший лейтенант Молов уходил от нас в штаб артиллерии дивизии на должность помощника начштаба. Теперь уже гвардии старший лейтенант.
Мы посидели на поваленном дереве - попрощались. Закинув вещмешок за спину, он ушел в глубь леса.
Дивизия стала называться 83-й гвардейской, а наш полк - 187-м гвардейским артиллерийским полком.
Новый командир взвода управления лейтенант Дозоров тоже побывал в госпитале. Легкое пулевое ранение дало ему возможность отдохнуть.
- Эх и девчонки там! - вспоминал он вечером. - Выбирай по вкусу! Кому - рябая, кому - конопатенькая. Никто без невесты не останется.
Мы смеялись:
- Сам-то какую нашел?
- О! Моя особенная - лицом белая и с кудряшками. Очень уж ей приглянулось, что я на гармошке могу. Прикостыляешь, бывало, в их каптерку - там гармошка стояла - и давай. Потихоньку, конечно, чтобы не мешать. Соберутся сестры - слушают. И не расходятся, пока дело не позовет. А Аннушка дольше всех как-то задержалась - мы и разговорились. Требования у нее большие оказались: нравятся ей гармонисты и чтобы высокого росту были. А где их взять? У меня, например, всего 172 - недотянулся, значит. Заверять пришлось ее - выпрямлюсь, мол, когда из окопов выйду, подрасту сантиметров на пять. Не знаю, поверила или нет. В общем, обещала ждать.
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.