Житие и деяния преподобного Саввы Нового, Ватопедского, подвизавшегося на Святой Горе Афон - [59]
75
Рассмотрев и бывшее после его к Богу отшествия, присоединим к сказанному и это совершённое великим дивное чудо, не только согласное с вышесказанным и равное ему, но и дивно удостоверенное, так что решительно устраняется всякое сомнение в этом, как сейчас будет сказано. Великое и несказанное желание объяло мою душу к написанию этой истории, и я ни на минуту не имел покоя от этой мысли, объятый этой похвальной страстью. Однако я испытывал при этом и немалый страх, как говорил в начале слова, помышляя о величии дела и сравнивая с этим свою силу, особенно среди (мирского) шума, постоянно занятый продолжительными своими и неотложными делами. Когда же сильная любовь к великому одержала верх и не находилось уже противоречия, я, вменив ни во что все прочее, принялся за дело, испросив его предстательства и каждый день горячо прося его помочь привести к концу повествование без перерыва от кого-нибудь из беспокойных и показать, по мысли ли этой великой души оно идет и не погрешили ли мы в каком-нибудь отношении. Таково было, так сказать, введение описываемого и как бы своего рода отплытие наше. Когда же писание наше по гладкому и удобному для нас пути, как бы по какому невидимому мановению, вышло из той величайшей бури, так что чрезвычайно поразило и наших друзей новизною своей и было уже близко к концу, опять великий чудодействует, удостоверяя всем правильность и верность рассказа, а вместе с тем отечески и человеколюбиво снисходя к нашим просьбам, как это ему свойственно.
Но нужно быть внимательным к слову. Была ночь. Записывавший мои слова (он принадлежал к клиру и стоял во главе чина чтецов), от труда писания и усердия ослабев, предался обычному сну. «Вдруг явилось мне, – говорит, – такое видение.
Казалось, я стою, по обычаю, в нашем великом храме во время совершения (Бескровной) Жертвы. Вместе со мною стояли, как в праздник, и прочие, и все мы весело вместе воспевали священные песни. Тайны, казалось мне, совершал тогда общий пастырь нашей церкви вместе с великим Саввою. Когда же наступило время чтения Евангелия и все мы как должно внимательно слушали это Божественное слово, они оба находились в алтаре, так что хотя голос их и слышался, но видеть их я не мог. Когда же дивный Савва начинал чтение, пастырь, повторяя те же самые слова по частям и усугубляя силу того Божественного учения, передавал и нам, внешним. Так, разделяя на части и преемственно повторяя друг за другом слова, один, как я сказал, диктуя, а предстоятель по порядку повторяя и безошибочно следуя за ним, они дошли до самого конца чтения. Было же благовествуемо ими событие, сообщаемое только одним божественным Лукою, как общий наш Господь, пребывая на земле, как человек, пришел в воспитавший Его Назарет и в субботний день вошел в иудейскую синагогу. И дали Ему книгу Исаии, чтобы Он прочел и произнес поучение по поводу найденных Им по Его желанию предсказаний о Нем пророка, который говорил: Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем (Лк. 4:18) и т. д. Когда же, – рассказывал видевший, – окончилось чтение, казалось мне, оба они стали совершать какой-то священный выход, выйдя из алтаря и имея следующих за ними общников таинств, как обычно бывает. Мы же вне Божественного алтаря по сторонам стояли. Тогда, приблизившись ко мне, великий Савва, ласково взглянув на меня, сказал: “Сообщаемое тебе от правителя (καθηγεμόνος) церкви записывай без всякого сомнения, так как все это хорошо и верно, – я в этом достоверный свидетель. Кроме того, ты будешь, – говорит, – отцом ребенка мужеского пола, хотя ты уже этого и не ожидаешь, и это да будет тебе как бы верным ручательством этих слов”». Неожиданно увидевший и услышавший это на третий после этого день со страхом и радостью сообщил и мне виденное, оканчивавшему в этот день свое слово, а лучше прилагавшему последние слова с обычными священными обращениями, когда дело идет не как попало, а как следует. Хотя видение мне показалось и весьма удивительным, однако я сказал, что достоверность слов должно брать от дела, чтобы нам не оказаться доверяющими простым снам. Поэтому я решил хранить молчание об этом. Жена же получившего предсказание тотчас зачинает и по прошествии узаконенного природой времени является матерью дитяти мужеского пола, которое называется нами Стефаном, по детскому имени великого, и ясно объявляет, как некоторая одушевленная труба, о пророчестве его и неложности видения отца. Поэтому мы сочли это достойным слова и памяти, так как оно нисколько не менее удивительно, чем сказанное раньше.
