Житие и деяния преподобного Саввы Нового, Ватопедского, подвизавшегося на Святой Горе Афон - [54]

Пусть желающий, кто бы он ни был, сам испытает это на деле, ибо он готов был научить всякого, имевшего желание научиться и побеседовать с ним, и нам нисколько не совестно, что мы так о нем выразились, скорее нас можно упрекнуть в том, что мы не могли сказать ничего достаточно великого. Я и сам при этом слагаю оружие и благоразумно признаю себя побежденным, ибо таким образом у меня будет то преимущество, что я никогда не буду побежден. Когда же он безукоризненно вступил[251] на царский престол и сам для себя и для Бога стал виновником любезного мира и согласия, согласно давнему своему намерению, тогда он полагает, как самое лучшее основание державы, как бы в благодарность за дивное спасение и избавление от различных смертельных опасностей, возвещение в церквах о своде правого учения. Сестру и царицу он также нашел и по преставлении мужа и царя твердо державшейся того же учения и подвизавшейся за него. Незадолго до вступления царя в Византий законным Собором право мысливших тогда архиереев она лишила трона того[252], кто постыдно защищал противника, благородно помогая при всяком удобном случае поборникам Православия – разумею наших мудрецов и назореев и ревнителей до крови – и обдумывая это и приводя в исполнение, если была нужда, вполне достойно намерениям благочестивого царя.

Итак, найдя, что это, как я сказал, согласно с божественным Промыслом и имеет под собою прочные основания, так что никто не мог бы подумать, что он вводит новшество, мудрый царь обнаруживает свой ум и искусство, одним угрожая, а другим как бы оказывая предупредительно свое расположение и искусно и разумно восстановляя сокрушение невесты Христовой, Церкви, по целым дням проводя время на Священных церковных Соборах и будучи сам и оратором, и первым и единственным защитником ее и выдерживая многовидную войну со стороны злочестия и вообще со стороны людей, по любви к спорам противящихся слову истины, если только можно их обвинять в любви к спорам, а не в явной вражде и отложении от правой веры. Великий Савва своими молитвами и советами содействовал дивному[253] царю и пророческими откровениями во всем подтверждал правое учение. Со своей стороны и царь так был расположен к нему, что казалось, будто он был неразрывно соединен с ним[254]. Но речь об этом нужно оставить, так как это дело более обширного рассказа, чем настоящее слово. Я же только этот последний рассказ сообщу о великом и этим закончу слово.

68

Царь городов – разумею Константинополь – увидел, наконец, мудрого царя, усердно занимавшегося, как подобает царю, делами и с большим единодушием и любовью царствовавшего вместе с сыном[255] и царем, и все прочее, в точности осуществившееся по неложному предсказанию царице тех богоносных (мужей), так что не осталось решительно ничего, что бы не исполнилось. Увидел также и дивный Савва возвратившийся, так сказать, после бегства и отсутствия мир и любезное согласие и общее единомыслие (всего) христоименитого исполнения, о чем он часто молился и проливал источники умилостивительных слез к общему Господу. Весьма радуясь теперь этому, он воздавал достойное благодарение сердцем и устами и всей душой Избавителю. Когда же этого было уже достаточно, он, обращаясь к ученику и сожителю, говорит: «Ну, теперь, когда мы сделали то, что должны были сделать, по заповеди, довольно поскорбевши сперва со скорбящими и, как следовало, порадовавшись вместе с радующимся общему согласию и возвращению мира, – ибо радоваться повелевает славный учитель Павел с радующимся, плакать с плачущими и быть единомысленными, ничего не делая по любопрению, но только то, что служит к назиданию ближнего (см. Рим. 12:15–16; 14:19; Флп. 2:2–3), – опять возьмемся за прежний наш образ жизни и за подобающую нам строгость и обычное наше устроение. Ибо если найдешь и мед, то ешь умеренно, говорит один из мудрецов (см. Притч. 25:16), чтобы не пресытиться и не изблевать. Особенно теперь, когда конец жизни идет по стопам (нашим), нам необходимо трезвиться, согласно с Господним наставлением, и внимать умом этому, чтобы не явиться неготовыми при конце». Так сказал великий и говоря и делая всегда сообразно и прилично себе и заранее возвещая о близкой кончине.

Когда же нужен был пастырь словесной Христовой пастве и когда искали главу Церквей, чтобы достойно ее поставить, царь, согласно божественным законам, побуждает Церковь Божию подать голоса.

И вот, когда собрались для этого архиереи, голоса поданы были за многих славных и хороших мужей, заслуживавших избрания в такое личное достоинство. Но так как они не могли твердо остановиться на одном, но весьма расходились во мнениях, одни предлагая этого, другие – того, так что у них произошла борьба из-за весьма многих, как обычно при этом бывает (однако случившееся тогда (среди них) разделение и сомнение благодаря особым обстоятельствам выходило из ряда обыкновенных), мудрейший царь после многих споров и уклонений в сторону того или другого из избираемых предлагает слово о божественном Савве и говорит, что его нужно избрать патриархом[256]. Выслушав царское предложение, все согласились на это, и притом не только архиереи, но вся Церковь и синклит и почти весь город вместе, весьма одобряя за это царя и называя предложение его прямо божественным. Таким образом, великий получает первенство среди избираемых. И вот сперва первый