Житие и деяния преподобного Саввы Нового, Ватопедского, подвизавшегося на Святой Горе Афон - [38]

державу и землю, «ибо много там, – сказал явившийся, – требующих твоей помощи и посещения; поэтому не раздумывай и не откладывай, но как можно скорее иди туда – так угодно Самому Богу!» Так сказал явившийся. Он же, поняв, что это Божие повеление, знаками дает знать предстоятелю и всем с ним живущим, что ему необходимо уйти, нисколько не раздумывая. Они же, объятые невыносимой печалью, медлили расставаться с таким руководителем и светильником и мудрым своим кормчим, но, не будучи в состоянии противиться Господнему повелению, со скорбью и горькими от души слезами и стенаниями соглашаются на его удаление и вручают его некоторым из рати своей, которые и проводили его до самого Иерусалима.

Когда же слух о нем, как бы запах мгра, разнесся повсюду – ибо одним он был лично, другим только по слуху известен, – (желавшие увидеть) его стали толпой стекаться к нему, говоря друг другу: «Савва великий возвратился после долгого отсутствия!» Вследствие этого весь путь и вся дорога были полны идущих навстречу ему, сопровождающих и сопутствующих, все они припадали к ногам его, целовали руки и ноги его с великим благоговением и удивлением, притом не только принадлежавшие к нашему двору, но немалая часть и измаильского народа, а лучше сказать все, так как все, говорю, поражены были добродетелью его и славой, как раньше уже было сказано. Даже и до начальника народа, обитавшего там в то время, дошел слух о нем, и он, не долго думая, является к великому и сильно умоляет его удостоить его какого-нибудь слова и беседы из славных уст его, усердно предлагая ему взамен много денег и все другое, чего бы он ни потребовал. Но великий, казалось, как бы говорил: «Я один и тот же везде и для всех и не изменяюсь». Поэтому варвар, еще более удивленный твердостью и непорабощенностью его души, еще с большим благоговением оставляет его, прославляя высоту нашего учения, сильно укоряя законодателей и защитников своей веры и считая дела их не заслуживающими внимания.

49

И вот провожаемый с таким почетом, хотя он решительно никакого внимания не обращал на это, великий Савва (приходит в Иерусалим) и с обычным своим усердием и любовью обходит святые мета, поражая всех искренним и горячим благоговением к ним, ибо вместе с ним и все (желавшие) беспрепятственно поклонялись святыням, так как сторожа[198] из уважения и любви к нему всем позволяли это даром. После этого, распростившись с подвизавшимися там братиями, сильно скорбевшими и рыдавшими по причине его лишения, он оставляет Иерусалим и идет пешком по дороге, ведущей в Дамаск[199] и в Антиохию[200] Сирийскую. И вот одна женщина нашего учения и обряда, побуждаемая, думаю, слухом (о нем), встречается с ним среди дороги, неся на руках, увы, мертвого ребенка. Бросив бездушную и злосчастную ношу к его ногам, она останавливает святого и, вырывая на себе волосы, царапая лицо и ударяя в грудь, воплями и плачем наполняет все и некоторыми неясными звуками, прерываемыми причитаниями, пытается пробудить сострадание в душе святого, криком и глазами, обращенными к небу, как бы призывая Господа в свидетели, что не оставит его до тех пор, пока не получит дорогое (для нее) дитя живым и (здоровым).

Что же (делает) та сострадательная и исполненная любви душа? Не напускает на себя излишней при таких обстоятельствах скромности, но, снисходя к горю несчастной матери и сострадая несчастию дитяти, при самом, так сказать, вступлении в жизнь жалостно ее оставившего, он поднимает глаза к небу и, вложив руку свою в руку лежащего дитяти, – о дивная благодать Твоя, Христе Царю! – тотчас восставляет его живым и отдает матери улыбающимся и играющим, как бы только что вставшим от сладкого сна в самом радостном и веселом настроении духа. А женщина, как оказалось, была боголюбивая и сильно любила детей. И вот, как вторая самарянка, оставив (у ног Саввы) не ведро, а любезное дитя, из мертвых восставшее, (она бежит ко) своим и делается для них вестницей великого чуда, всех своих знакомых и соседей привлекши к нему. Он же, увидев их и избегая всеми силами славы, оставив дитя, бросился бежать, сколько было силы, немного, по обычаю, уклонившись от прямой дороги, и так убежал от искавших его.

Так рассказывают об этом чуде – ибо мы не были, разумеется, очевидцами дела, – да и как бы это могло быть, когда мы так далеко живем (от тех мест) и уже нет с нами совершителя этого чуда, дивного Саввы! Но мужи благие и умеющие ценить добродетель и истину одни еще при жизни его, а другие после его преставления сообщили нам (об этом), точно узнав от приходивших оттуда добродетельных мужей, по словам которых великий дважды совершил то же чудо, разумею воскрешение мертвых, и я не знаю никого, кто бы сомневался в этом, но все единодушно верят этому дивному рассказу как вполне соответствующему сказанному уже, а равным образом и тому, что еще будет сказано и что еще более удивительно и славно. Ибо если путь любви, говоря словами великого Павла, есть путь без (всякого) сравнения превосходящий (см. 1 Кор. 13:13) все дарования духовные – ибо Бог есть любовь (1 Ин. 4:8), согласно словам превосходнейшего тайновождя и таинника, разумею Наперсника-Богослова, – вследствие чего на этой заповеди утверждаются, как говорит Божественное Слово,