Жилюки - [58]

Гураль, потоптавшись около станции, сообразил, что поездом ему воспользоваться не придется, и пошел на окраину города, где его подобрала ехавшая в сторону границы грузовая машина. Вскоре она свернула, и ему пришлось идти пешком.

Добрался Гураль до Глуши лишь в понедельник. Как только прошел лесок, почувствовал запах гари и увидел дым над селом. Сразу понял, что там происходит. Сердце замерло, потом забилось так, что удары ощущались в горле. Он только сейчас обратил внимание на оттиски шин на дороге, ведущей в Глушу, — широкие и узкие. Узкие, видимо, от мотоциклов. Пошел быстрее. Удивительно: никого не встретил, никого не догнал.

Чем ближе подходил к Глуше, тем сильнее охватывала его тревога. Ни выстрелов, ни крика — только горелым чадит… Да какая-то нестерпимая напряженность висит, заполняет весь простор. Настороженная, предельно натянутая, окликни — и лопнет, разорвется, зарокочет громами.

Под самой Глушей Устим свернул в овражек, чтобы незамеченным пробраться к жилью, но неожиданно столкнулся с Андреем. Парень, пригнувшись, бежал из села. В руке держал не то карабин, не то обрез.

— Андрей! — тихо окликнул его Устим.

Парень вздрогнул, остановился. Узнав Гураля, бросился к нему.

— Дядя Устим, там такое творится… — И он торопливо начал рассказывать обо всем виденном: — Всех сгоняют на площадь… бьют… хаты жгут…

Гураль быстро взглянул на карабин, и Андрей, уловив его взгляд, медленно спрятал оружие за спину.

— А где Степан?

— В Луцк вызвали. Еще вчера.

— Куда же ты бежишь?

Андрей кивнул в сторону графского дома:

— Туда. Может, кого-нибудь встречу.

Устим секунду помолчал.

— Вот что! Айда в село, а эту штуку дай пока мне, — взялся за карабин.

Андрей умоляюще посмотрел в глаза Гураля и нехотя разжал пальцы.

— Я тебе отдам, — успокоил его Устим. — Не отставай.

Пригнувшись, юркнули в заросли ивняка, подступавшего местами к самым дворам. В село вошли незамеченными. Притаились за забором. Осмотрелись по сторонам. Никого. Улица опустела, на Жилюковом дворе дымилось пепелище. Время от времени из пепелища вздымались рои искр, серого пепла…

— Побудь здесь, — сказал Андрею Гураль, — я заскочу в хату. В случае чего — предупредишь.

Прячась за хлев, который одной стенкой прижимался к плетню, Устим прошел на подворье, осмотрелся. Карабин был у него в руке, и Андрей жалел, что припрятанное им еще в тридцать девятом оружие, о котором он никому не проговорился, не сказал, так легко выскользнуло из его рук. «Может, и отдаст, — думал Андрей о Гурале. — Да когда это будет? Тут бы как раз сейчас и пальнуть по швабам».

Гураль, убедившись, что во дворе никого нет, уже смелее направился к крыльцу своей хаты, но тут же остановился. Двери открылись, и в них показался огромный узел, охваченный двумя руками, а за узлом красная от натуги морда немецкого солдата. Андрей все это видел издали и стоял ни жив ни мертв, — заметит дядько Устим немца или нет? Однако Гураль, подходивший к крыльцу, быстро спрятался за угол хаты и прижался спиною к стене; карабин он держал наготове. Андрей не сводил с солдата глаз. Что же теперь будет? Этого ни Гураль, ни он никак не ожидали. А солдат опустил узел на крыльцо, туже стянул его, поправил болтавшийся на груди автомат и, изловчившись, вскинул узел на плечо. Солдат был так озабочен и занят своим делом, что, видимо, отстал от своих и теперь торопился поскорее догнать их. Придерживая узел, он медленно сошел с крыльца и направился к калитке.

Далее Андрей увидел мелькнувший приклад карабина над головой солдата, — в это же мгновенье он выскочил из своего укрытия и бросился на помощь Гуралю.

Чужак лежал мертвый. Однако одна рука его сжимала узел, а другая — автомат. Казалось, что он шел, споткнулся и упал, но вот-вот поднимется, и тогда… Гураль высвободил из руки солдата автомат, повесил себе на шею, отцепил подсумок с запасными обоймами-рожками, оттолкнул ногой узел, осмотрелся.

— Берем его под руки, спрячем за хлевом, — сказал Андрею.

Они оттащили убитого за хлев и укрыли в канаве, поросшей высоким и густым бурьяном. Вернулись к хате. Гураль осмотрел двор, потом молча протянул Андрею карабин.

— А теперь давай пробираться к площади, — сказал ему. — Стрелять умеешь?

Андрей кивнул.

— Я уже чесанул по ним. Один раз, — похвастался Андрей, обрадовавшись, что снова у него в руках оружие.

Вскоре они подкрались к площади. Из-за угла сельской лавки им было хорошо видно, что творилось там, но ближе подойти не решались — кругом стояли эсэсовцы.

Толпа шумела.

— Оставайся здесь, — шепнул Устим, — а я переберусь вон к той хате. Когда начну стрелять, выстрели и ты, только вверх. — И тут же исчез.

Андрей приготовился. Перед ним шагах в десяти, расставив ноги, стоял эсэсовец. Его широкая спина была хорошей мишенью, и Андрей даже прицелился. «Почему надо стрелять вверх? — раздумывал Андрей. — Лучше в них». И все же предупреждение дяди Устима вынудило его опустить дуло карабина.

Когда площадь загудела сильнее, Андрей поверх голов увидел, что солдаты силой втягивают кого-то в кузов грузовика, который стоял прямо под виселицей. «Отец? Тетя Анна? — Он не поверил своим глазам. — Их же сейчас будут вешать, — мелькнуло в голове Андрея. — Почему не стреляет дядько Устим? Эсэсовец уже руку к петле протянул!» Андрей прицелился из карабина и, когда эсэсовец был у него на мушке, нажал на спусковой крючок. Он не видел, как свалился эсэсовец, потому что тут же упал и пополз бурьянами за сараи. Словно эхо, откуда-то из-за хат раздалась автоматная очередь. «Это дядька Устим», — подумал Андрей и выстрелил еще раз, уже вверх.