Жилище и пища калмыков Большедербетского улуса - [4]

Чтобы войти в кибитку, нужно приловчиться особенным образом: необходимо, перешагнув через высокий порог правою ногою, левой не трогаться с места, а, нагнув голову, просунуть ее сначала в кибитку и тогда уже войти.

Первый предмет, бросающийся в глаза по входе в кибитку, — это большой поставленный посредине круглый о трех ножках таган «тулга», а под ним — горящий или только дымящийся (смотря по надобности) кизяк.

Кизяк — это топливо, приготовляемое из помета домашних животных: лошадей, скота и овец. Мы говорим «приготовляемое» потому, что калмыки действительно делают кизяк круглыми, в четверть величиною, лепешками, которые высушивают на солнце, складывают в пирамиды, тщательно обмазывают и таким образом заготовляют запас топлива на зиму. Овечий кизяк — самый лучший; он предпочитается всякому иному топливу, потому что при ярком пламени дает больше жару, дольше сохраняет огонь, а следовательно, и теплоту. Дрова на топливо не употребляются, по недостатку таковых; бурьяном обходятся только в крайней нужде, а солому никогда не жгут. С раннего утра и до поздней ночи, даже среди самого жаркого лета, не говоря о зиме, всегда найдется в кибитке жар, нужный для раскуривания трубки. Известно, что у калмыков трубку курят все, от мала до велика, несмотря на пол и возраст.

После тагана необходимую и главную принадлежность кухни составляют особого рода о трех ушках чугунные котлы. Таких котлов, по меньшей мере, должно быть три: один для варения калмыцкого чая, другой для варения мясной пищи, а третий для перегонки молока в спиртуозный напиток, называемый «арке». Нужда, однако ж, заставляет весьма часто обходиться двумя котлами, а иногда и одним.

За котлами следует весьма оригинального вида кожаная посуда, для шитья которой вместо ниток служат конские жилы. Нет сомнения, что как выделка, так и употребление кожаной посуды современны началу человеческого рода и по крайней мере очень древни. Для жизни вечно кочевой, проводимой почти на открытом воздухе, при разных температурах, от 30° жары до 30° холода, едва ли можно было придумать что-нибудь удобнее кожаной посуды, употребляемой поныне нашими номадами. Она легка, не ломка, не рассыхается и прочна; нехороша только тем, что ее нельзя мыть и держать в чистоте. Но чистота, одно из необходимых условий нашей жизни, для калмыка дело совершенно лишнее. Будем, однако ж, справедливы и не обвиним его в этом случае, вспомнив при этом и военно-походную жизнь со всеми ее подчас неудобствами и недостатками, когда часто бывает не до комфорта и чистоты и когда удовлетворение жажды и голода составляет единственную главную потребность.

Кожаная посуда у калмыков подразделяется, согласно ее назначению, на три сорта, а именно: на посуду, употребляемую для приготовления напитка аркэ; на служащую для хранения вообще напитков; наконец, на ту, которая служит для ношения воды.

Для приготовления кумыса и арьяна (напитков из кобыльего или коровьего молока, о чем будем говорить в своем месте) у калмыка есть посуда, называемая архыт. Эта посуда похожа на большую четырехгранную бутыль, мерою от 5 до 7 ведер; делается она из конской сыромятной кожи. Мы видели однажды такую посуду из черной юфти; но это, кажется, не более как редкое исключение. В том и другом случае гладкая сторона кожи идет на наружную сторону посуды. Встречаются также в кибитках деревянные высокие, на манер наших простых маслобоек, кадки, служащие для приготовления кумыса и арьяна и заменяющие неопрятный архыт. Если это нововведение, а не исключительные случаи, то нельзя не порадоваться и не пожелать распространения такой посуды.

Для хранения в кибитке, а в пути для перевозки спиртуозного напитка арке, выкуриваемого из молока, калмыки имеют особенную кожаную посуду, похожую формой на наши хрустальные графины или, скорее, на плоские бутылки, в каких иногда продаются высших сортов испанские вина. Такая посуда, мерою от 1/4 до 1/2 ведра, называется бортаго, а поменьше — боробо. Она делается особенно прочно, с тисненными на коже узорами и нередко украшается около горлышка нейзиль-берным или серебряным ободочком и такими же ушками. Ее с равным удобством можно ставить на месте и возить верхом, повесив на луку седла за ремешок, продетый в ушки. Пробка в таком сосуде бывает всегда деревянная, привязанная к посуде ремешком.

Наконец, для ношения воды калмыки имеют кожаные ведра, которые им служат и для доения коров; впрочем, более достаточные начали покупать для этой надобности железные ведра, жаль только, что введению в общее употребление последних мешает чаще бедность, нежели обычай.

Говоря о кожаной посуде, нельзя не упомянуть о разного вида и величины мешках, сумках, чемоданчиках и бурдючках, необходимых калмыкам для хранения немногосложных съестных припасов. Даже бараньи рубцы и кишки, в которых они сохраняют масло и особого произведения сыр, служат дополнением кожаной посуды.

Всего менее деревянной посуды; но решительно в каждой кибитке можно найти несколько штук небольших чашек, гавла, выточенных из дерева на манер полоскательных чашек. Форма этих чашек приземистая, не очень глубокая, но более или менее красивая. Их делают из коренькового дерева разных пород и до употребления в дело смазывают курдючьим жиром несколько раз, напитавшись которым, они никогда уже не трескаются. Бедные калмыки из такой чашки едят и пьют все употребляемое в пищу, но богатые имеют особые чашки для калмыцкого чая, особые для других напитков. Армяне снабжают их этими чашками по цене от 1 до 2 рублей, смотря по дереву и работе; но между калмыками есть мастера, которые от руки, простым ножом, делают чашки не хуже точеных, которые нередко ценятся дороже. Края чашки богатого калмыка, из которой он пьет чай, часто бывают обделаны серебряным ободком, причем одна часть оставляется без обделки с предусмотрительною целью сохранить от обжога губы.