Жилище и пища калмыков Большедербетского улуса - [2]
Не менее оригинального устройства кибиточные двери. Они делаются обыкновенно из соснового дерева. Основанием двери служит широкая (в ладонь) двудюймовой толщины рама вышиною 2 аршина, а шириною 1 аршин 2 вершка; для порога оставляют снизу 1/2 аршина и заделывают тонкою доскою; таким образом, собственно для дверей остается отверстие в 1 1/2 аршина вышины. По вышине этого отверстия прибивается внизу и вверху по планке, в которых вращается створчатая дверка на деревянных пятках. Обе половинки дверок делаются в особых рамках, с переплетом на манер деревенских оконных рам, с тою разницею, что вместо стекол заделываются тонкими дощечками. Для красы дощечки окрашиваются в синий цвет, а рамы и переплет — в красный. Дверь запирается на деревянные засовки и устанавливается так, чтобы отворялась в середину кибитки. Калмыки сами делают эти двери, но большею частью покупают готовые, привозимые из Царицына ставропольскими лесопромышленниками. Обыкновенная цена двери 3 рубля, в редких случаях — дороже.
Унины, или круглые дюймовые и совершенно прямые палки длиною в 3 1/4 аршина, бывают ореховые или же, для легкости, сосновые. Таких палок для кибитки в 6 решеток, полагая на каждую, по числу рогулек, 12 и над дверью 4, должно быть 76 штук. Палки эти, как уже сказано, одним концом навешиваются на решетку, а другим, который должен быть четырехгранный, упираются в деревянный круг (харача). У людей богатых и в хурульных кибитках унины бывают выкрашены красною краскою, но бедняки обходятся без этой роскоши, тем легче, что впоследствии от дыма палки совершенно чернеют. Обделанная как следует унина стоит 8 копеек каждая, без обделки — от 2 до 3 копеек.
По словам самих калмыков, труднее всего сделать харачи, или то, что мы называем кругом. Этот круг составляется из нескольких штук, связанных между собою — выражаясь плотничным термином — в замок, очень замысловатый. Для большей прочности круг обивают наглухо сыромятною кожею, а внизу продалбливают (впрочем, не насквозь) четырехгранные отверстия, в которые вкладываются унины. Эти отверстия, или выемки, делаются с математическою точностью как по размеру и углублению, так и по расстоянию одна от другой. В противном случае унины правильно на решетку не лягут и, при малейшем усилии привести их в такое положение, будут ломаться и портить необходимую правильность свода. Отверстий, или выемок, в круге должно быть столько, сколько рогулек, — ни больше ни меньше. Наконец, поверх круга укрепляются крестообразно две пары полуобручей, выпуклостями вверх, для правильного накидывания башлыка (цагрык), что бывает необходимо во время дождя или ночью. Хороший круг стоит не менее 6 рублей.
Харача завершает остов кибитки, а с сим вместе — строительное искусство калмыков. Несмотря, однако ж, на ограниченность и незатейливость этого дела, не каждый калмык сделает решетку или дверь. Что же касается круга, то в улусе едва ли найдется десяток мастеров, умеющих делать харача, или круг. Если, с одной стороны, такой недостаток восполняется отчасти бережливостью круга во время перекочевок, то, с другой, это может служить (и действительно служит, как это увидим далее) выражением бедности калмыков.
Приготовление из шерсти остальных принадлежностей кибитки до мужчин уже не относится, а составляет прямое дело женщины-калмычки.
Главную статью этих принадлежностей составляют войлоки, или полсти, или, как их иначе еще называют, кошмы. О калмыцком способе валяния войлоков мы скажем в другом месте; заметим только здесь, что он значительно разнится от русского способа. Войлоки нужны на завесы, или полотнища (по-калмыцки, ышге), которыми вся кибитка плотно обтягивается, и составляют самую ценную принадлежность калмыцкого жилища. На ышге для кибитки средней величины, в шесть решеток, идет 12 пудов чистой шерсти осенней стрижки. Чтобы достать такое количество шерсти в одну стрижку, нужно иметь не менее 240 овец, а такого числа у большинства калмыков и нет. Собирать же шерсть в несколько стрижек тоже нет возможности, да и нет места в кибитке для хранения каких бы то ни было запасов. А между тем кибитка каждому женатому калмыку нужна. Остается одно — купить готовые войлоки, что и делается на сельских ярмарках. Но следует заметить, что купленные войлоки хотя и обходятся весьма дешево (от 50 до 60 рублей на кибитку), не всегда, однако ж, бывают хороши и прочны вследствие непохвальной привычки русских полстовалов подмешивать в чистую шерсть так называемую кислую, то есть остающуюся при выделке овчин.
Шитье «ышге» или сшивание полстей не так затрудняет калмычку, как собственно выкройка. Правду сказать, не каждая калмычка может выполнить это трудное дело. Трудность состоит в том, что пригонка войлока к остову кибитки должна быть самая правильная, как бы по выкройке, хотя все делается от руки, так сказать, на глазомер. Каждое полотнище «ъшге», и их бывает шесть (4 нижних и 2 верхних), оторачивается по нижним карнизам узкою шерстяною тесьмою, или же делается на краях прошивка крученою шерстяною ниткою, и, кроме того, по краям обшивается тонким шерстяным шнурком (зек). Затем к двум верхним углам каждого полотнища пришивается узкая, но длинная (в 3 сажени) тесьма, на которой «ышге» держится на остове кибитки, как на помочах. Не менее искусной руки требует и шитье башлыка (цагрик) о четырех длинных концах, которые мы называем ушами. Башлык тоже должен как можно ровнее покрывать свод кибитки, иначе его может сорвать ветер. В предупреждение этого к ушам башлыка пришивают узкие, достаточной длины, шерстяные тесьмы, которыми башлык привязывается к решетке или к широкой тесьме, какою всегда бывает опоясана кибитка посредине и поверх войлока. Таких широких тесем, называемых по-калмыцки хошлун, должно быть две, каждая от 16 до 18 аршинов длины. Об употреблении одной мы сейчас сказали; другая же служит для увязки решетки в верхнем конце. Хотя калмычки ткут их хорошо и плотно, но, несмотря на это, тесьмы, находясь поверх кибитки, в два-три года от солнца перегорают и рвутся. На поделку всех тесем выходит 40 полных рун. Готовые не продаются, хотя они и есть у каждой невесты-калмычки, как необходимое приданое. За полный прибор тесем на кибитку, сделанный по заказу, платится от 20 до 25 рулей.
Иосиф Викентьевич Бентковский (польск. Józef Bętkowski; 19 марта 1812 — 15 (27) августа1890) — российский статистик польского происхождения.Родился в семье знатных, но небогатых дворян Брескульского уезда Варшавского герцогства Викентия Бентковского и Жозефины Бентковской, урожденной Рудницкой. «Среднее образование я получил сначала в Влоулавске (Вроцлаве), а потом в Плоуке (Плоцке), но высшего не дала мне даже начать революция 1830 года и бросила на Кавказ».После польского восстания 1830 года оказался на Кавказе.«Русский язык я изучил на марше с таким успехом, что по прибытии в Ставрополь 4 февраля 1834 года меня, после отличной рекомендации партионного офицера, которому я в походе помогал в переписке, оставили в штабе Кавказской линии и Черномории и Астрахани для распределения и рассылки множества документов на польском и литовском языках (метрик) в разные части войск, где служили поляки».На Кавказе принял православие и вступил в казачье линейное войско.
Иосиф Викентьевич Бентковский (польск. Józef Bętkowski; 19 марта 1812 — 15 (27) августа1890) — российский статистик польского происхождения.Родился в семье знатных, но небогатых дворян Брескульского уезда Варшавского герцогства Викентия Бентковского и Жозефины Бентковской, урожденной Рудницкой. «Среднее образование я получил сначала в Влоулавске (Вроцлаве), а потом в Плоуке (Плоцке), но высшего не дала мне даже начать революция 1830 года и бросила на Кавказ».После польского восстания 1830 года оказался на Кавказе.«Русский язык я изучил на марше с таким успехом, что по прибытии в Ставрополь 4 февраля 1834 года меня, после отличной рекомендации партионного офицера, которому я в походе помогал в переписке, оставили в штабе Кавказской линии и Черномории и Астрахани для распределения и рассылки множества документов на польском и литовском языках (метрик) в разные части войск, где служили поляки».На Кавказе принял православие и вступил в казачье линейное войско.
Иосиф Викентьевич Бентковский (польск.Józef Bętkowski; 19 марта 1812 — 15 (27) августа1890) — российский статистик польского происхождения.Родился в семье знатных, но небогатых дворян Брескульского уезда Варшавского герцогства Викентия Бентковского и Жозефины Бентковской, урожденной Рудницкой. «Среднее образование я получил сначала в Влоулавске (Вроцлаве), а потом в Плоуке (Плоцке), но высшего не дала мне даже начать революция 1830 года и бросила на Кавказ».После польского восстания 1830 года оказался на Кавказе.«Русский язык я изучил на марше с таким успехом, что по прибытии в Ставрополь 4 февраля 1834 года меня, после отличной рекомендации партионного офицера, которому я в походе помогал в переписке, оставили в штабе Кавказской линии и Черномории и Астрахани для распределения и рассылки множества документов на польском и литовском языках (метрик) в разные части войск, где служили поляки».На Кавказе принял православие и вступил в казачье линейное войско.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Перед вами мемуары А. А. Краснопивцева, прошедшего после окончания Тимирязевки более чем 50-летний путь планово-экономической и кредитно-финансовой работы, начиная от колхоза до Минсельхоза, Госплана, Госкомцен и Минфина СССР. С 1981 по 1996 год он служил в ранге заместителя министра. Ознакомление с полувековым опытом работы автора на разных уровнях государственного управления полезно для молодых кадров плановиков, экономистов, финансистов, бухгалтеров, других специалистов аппарата управления, банковских работников и учёных, посвятивших себя укреплению и процветанию своих предприятий, отраслей и АПК России. В мемуарах отражена борьба автора за социальное равенство трудящихся промышленности и сельского хозяйства, за рост их социально-экономического благосостояния и могущества страны, за справедливое отношение к сельскому хозяйству, за развитие и укрепление его экономики.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Серия очерков полковника Анатолия Леонидовича Носовича (1878–1968) — о вражеских вождях и о вражеской армии. Одно ценно — автор видел врагов вблизи, а некоторые стороны их жизни наблюдал изнутри, потому что некоторое время служил в их армии: в мае 1918 года по заданию Московской подпольной белогвардейской организации поступил на службу в Красную армию, в управление Северо-Кавказского военного округа. Как начальник штаба округа он непосредственно участвовал в разработке и проведении операций против белых войск и впоследствии уверял, что сделал все возможное, чтобы по одиночке посылать разрозненные красноармейские части против превосходящих сил противника.
На протяжении нескольких лет мы совместно с нашими западными союзниками управляли оккупированной Германией. Как это делалось и какой след оставило это управление в последующей истории двух стран освещается в этой работе.