Жили-были… - [2]
Ребята из седьмого «Б», когда узнали о Петиной истории, немножко, конечно, гордились тем, что с ними учится такой редкий человек. Они даже посылали лазутчиков в другие классы, чтобы тайно узнать, нет ли у Азбукина конкурентов. Но ни на первом этаже школы, ни на втором, ни у первачков, ни у выпускников не было больше человека, родившегося двадцать девятого февраля. Так и получилось, что из всех шестисот тридцати четырёх учеников школы один Петя Азбукин мог сказать: «А у меня именины бывают раз в четыре года».
Чтобы не отступать от правды, необходимо сообщить, что ребята из другого седьмого класса — седьмого «А» — говорили, будто где-то на Плюснинке живёт бабка Касьяновна и как будто она тоже родилась двадцать девятого февраля. Но вы сами понимаете, что если говорят несколько раз «будто» и добавляют ещё «где-то», то это совсем не значит, что говорящий уверен в том, о чём он сам говорит. Поэтому я больше присоединяюсь к мнению ребят Петиного класса, которые сказали примерно так: «Надо ещё проверить, существует ли вообще Касьяновна. А если такая бабка и прописана на Плюснинке, то опять-таки надо проверить, когда она родилась. И даже если она говорит, что родилась двадцать девятого февраля, то ещё не известно, не путает ли бабка число и месяц. Со стариками, хотя мы их и уважаем, такое случается…»
Сам Петя немного утешался тем, что о нём говорили во всей школе несколько перемен подряд. Некоторые девчонки и мальчишки из младших классов даже прибегали посмотреть на необычного человека.
Но слава славой, а именины именинами. Первое, как видите, у Азбукина было, а второго не хватало.
Довольно отчётливо Петя помнил предпоследний день рождения, который отмечался, когда Петя учился в первом классе. В тот раз вышел конфуз с подарками. В отдел игрушек городского универмага поступили лошадки. Поставили их на самом видном месте. Кто ни войдёт — сразу увидит: стоят коричневые кони с жёлтыми нарисованными гривами и улыбаются. Вот и получилось — пришёл папа на обед и говорит:
— Получай, Петя, скакуна!
Обрадовался Петя: всякие игрушки у него имелись, а конь отсутствовал. Привязал именинник к коню верёвочку и стал катать его по комнате. Тут как раз сестрёнка Лена из школы прибежала. Была она постарше Пети на два года и поэтому считала себя вполне самостоятельным человеком. А раз так — с мамой и папой она не советовалась и сама купила подарок.
— Ой, Петя, что я тебе подарю! — загадочно сказала Лена и достала из портфеля аккуратный свёрток.
Развязал Петя ленточку, развернул бумагу, а там — конь, точно такой же, как папа купил. «Ладно, — думает, — два коня будет».
Под вечер дядя Василий, папин брат, пришёл.
— Ну, Петро, — забасил дядя ещё в прихожей, — что тут тебе родители подарили, я не знаю, зато такого рысака, как я принёс, у тебя не было и нет. Держи, владей и радуйся! — И подаёт лошадку.
— Спасибо, — поблагодарил Петя не очень весело.
— А что, ты как будто не рад? — спрашивает дядя Василий.
Принялись тут все хором — и папа, и мама, и сестрёнка — объяснять дяде, что это уже третий конь у именинника. Похохотал дядя на всю комнату и утешает:
— Ничего. Теперь у тебя целый табун будет.
Не успел Петя отнести коня в свой угол, слышит — в дверь кто-то скребётся. Открыли дверь, а там соседка — маленькая Луша. Улыбается Луша и что-то за спиной держит. А когда кончила улыбаться, говорит, как будто стихотворение читает, — наверное, речь свою наизусть выучила:
— Дорогой Петя! Поздравляю тебя с днём рождения.
Вот тебе подарок!
И подаёт… Вы догадались? Подаёт лошадку.
За пять лет Петин табун улыбающихся коней с жёлтыми гривами и чёрными копытами постепенно перевёлся. Перевёлся потому, что хозяин использовал лошадок не по назначению. Он играл с ними в поезд. Прицепит одну за другую — и получается состав. А поезда, как вы знаете, ходят быстро, и с ними хоть и редко, но случаются крушения. Однако кони запомнились Пете потому, что после долго не было дня рождения.
Последний день рождения Петя отмечал в прошлом году. Видите, как получается: человеку прибавляется лет, он переходит из класса в класс, а именины четыре года ему не устраивают. Скучная жизнь.
Так вот, на эти, на последние именины дядя Василий решил ничего не покупать, чтобы опять не попасть впросак, а подарил племяннику фотоаппарат «Фотокор». Это был, в общем-то, вполне исправный, неплохой аппарат. Но вскоре выяснилось, что во всём городе Петя оказался единственным фотолюбителем, владеющим такой камерой, — «Фотокоры» прекратили выпускать задолго до рождения Пети. Дядя и сам удивлялся, как он у него сохранился.
— Шут его знает, — громко рассуждал дядя. — Покупал я его ещё до финской[2], вместе с ружьём. У ружья давно стволы раздуло, а он цел. Бинокль, помню, после войны у меня был, так от него одно стёклышко осталось, а аппарат, смотрите, как новенький.
Насчёт того, что аппарат «как новенький», дядя Василий, пожалуй, преувеличивал. Объектив у него помутнел… Впрочем, дарёному фотоаппарату в объектив не смотрят. Самое главное, «Фотокором» можно было ещё снимать.
В первый же день весенних каникул дядя зашёл за Петей и позвал в детский парк обучать фотоделу.
