Жила-была девочка… - [39]

— Маме одной трудно, — сказал тогда Гошка.

Конечно, маме его трудно, это правильно. Но в душе Юлька надеется, что не только из-за этого, а из-за нее пошел в ГПТУ Гошка. Неловко от этой мысли («такая эгоистка!») и в то же время приятно.

Перед тем, как писать о Борьке, Юлька задумалась.

Незадолго, перед началом занятий она ездила к Борьке, и эта поездка оставила у нее радостное и вместе с тем тревожное и грустное воспоминание. Радостно было то, что Борька ей страшно обрадовался, не отпускал Юльку целый день, намертво вцепившись в ее руки, то и дело старался угостить Юльку ею же привезенными гостинцами, доверчиво заглядывая в глаза. Даже на обед пришлось ей идти вместе с Борькой и сидеть рядом с ним, пока он ел. И спать после обеда она его уложила.

Только очень плакал Борька, когда она уезжала. Так плакал… И еще вызывало тревогу то, что увидела Юлька в Доме малютки. Десятки маленьких, одинаково одетых детей… Они ходили группами под руководством юных воспитательниц — тихие, послушные и… грустные. Не услышала она обычного шума и веселых криков, играли дети как-то особенно — тихо, задумчиво. И охотно шли к любому человеку, зовущему их.

— Видишь, сколько их у нас? — рассказывала Юльке заведующая. — Есть такие, кого отдали сюда по болезни, есть недоразвитые… А есть и такие, от кого отказались матери.

— Как отказались? — не поняла Юлька.

— А так… В роддоме прямо и отказались.

— От своих детей?

— От своих, дочка. Есть пока и такие мамаши. Родить — родят, а воспитывать, растить — не хотят.

— А такое разрешается?

— Что же делать, если мать бросает ребенка?

— Мать бросает ребенка… — с ужасом прислушиваясь к этим страшным словам, повторила Юлька. — Как же так?

Ей было непонятно. Она вот не может забыть Борьку, брата… А тут — бросить своего. Бросить, отказаться и спокойно после этого жить на свете, смеяться, есть, пить, ходить, думать о чем-то другом? Это же немыслимо, невозможно!

И будто подслушав ее мысли, заведующая сказала:

— Разные люди на свете…

«Люди… — подумала Юлька. — Дикая лосиха защищает своего малыша от волков. Птицы, жертвуя собой, отводят хищников от гнезда. А люди — бросают… Какие же они после этого люди?»

По двору ходили кучки маленьких, одетые в одинаковые курточки и одинаковые шапочки детей… За обедом она сама видела, что кормят их хорошо, но почти все дети были бледными, худенькими. И она невольно думала — почему они такие? Потому, что больны, или потому, что одиноки, без ласки матери? И значит, Борька тоже будет таким же, если оставить его здесь надолго?

Как теперь обо всем этом написать матери, если даже Гошке она ничего не рассказала об этой поездке? И нужно ли это? «Нет, — подумав, решила Юлька. — Не надо». И написала о Борьке кратко: жив, здоров.

А потом целых полстраницы потратила на то, чтобы убедить мать, что лечиться ей надо старательно, упорно, потому что, хотя и живет Юлька хорошо, но очень скучает.

Последнее было маленькой неправдой. Учеба в ГПТУ шла, как и в обычной школе, и Юлька с первых же дней увидела, как много она не знает по сравнению с остальными ребятами. И теперь почти все свободное от занятий время сидела за учебниками, догоняла, наверстывала упущенное. И читала.

Раньше она читала урывками, а последний год и вообще про книги забыла. Не до них было. Теперь читала взахлеб, пользуясь одновременно городской, училищной и домашней библиотекой Александра Сергеевича, открывая в книгах то совершенно незнакомое ей, то, наоборот, уже встреченное в жизни, радуясь и страдая вместе с героями, любя и ненавидя их, инстинктивно ища в книгах ответы на волнующие ее вопросы.

Недавно подошла к ней комсорг Тамара и удивленно сказала:

— Юлька, ты же, оказывается, не комсомолка? Почему?

Разве ответишь ей в нескольких словах на этот вопрос, если надо рассказать всю свою трудную жизнь? И Юлька ответила кратко:

— Я еще не готова. Но я буду…

— Хорошо, готовься.

Потом она не раз думала об этом кратком разговоре. Готовиться… Догнать в учебе товарищей? Конечно… Но ведь это же не все, наверно. Разве только знания нужны для того, чтобы так гордо, с достоинством пройти со связанными руками, босой по снегу, как шла Зоя? Нет! Надо что-то еще, кроме знаний, смелости, ненависти к врагу… И наверно, то самое и есть главное, что дало силы Зое.

Но как найти это «то самое», без чего нельзя, просто нельзя стать настоящим комсомольцем? Спросить об этом у Гошки или у Тамары? Нет, об этом нельзя спрашивать, иначе будет не свое, а как бы списанное со шпаргалки или подслушанное. Это должно прийти само…

А пока надо учиться, читать, думать, искать.

Вот поэтому и некогда скучать Юльке, хотя о матери вспоминает часто. Но что-то подсказывает ей, что маме будет приятно, если Юлька, которой так некогда, все же находит время поскучать о ней. Кто же сделает ей приятное, если не Юлька?

Сейчас мать казалась ей одинокой и беззащитной, как и Борька. А она чувствовала себя большой и сильной, способной помочь и маме и Борьке, поддержать их и ободрить. Она уверена, что сейчас они в этой ее помощи и поддержке очень нуждаются. И мама даже больше, чем Борька.

Юлька торопливо дописала письмо, запечатала. Времени больше не оставалось, она схватила старую куртку и выскочила на улицу. Ждут ее уже ребята и, конечно, волнуются.