Жиль и Жанна - [20]

Считалось, что именно набег Жиля де Ре на Сент-Этьен-де-Мерморт стал причиной его ареста и последующего процесса. Разумеется так, если исходить из элементарной и поверхностной логики, согласно которой у каждого действия есть своя причина и у каждой причины свое следствие. Но истинная подоплека таилась в самой его жизни.

Замок Сент-Этьен-де-Мерморт был за гроши куплен у него Жоффруа Лe Фероном. После этой продажи у Жиля осталось горькое чувство. Узнав, что новый хозяин, еще не выплатив полностью свой долг, уже притесняет крестьян, опаздывающих с уплатой податей, он страшно разгневался. В воскресенье 15 мая 1440 года, в Троицын день, Жиль со своими людьми ворвался в замок, отбросив старого кастеляна, ставшего у них на пути. Нет, Жоффруа здесь нет. Зато Жан, его брат служит обедню в замковой церкви. Жиль устремляется туда, отрывает священника от алтаря, швыряет на землю и грозит задушить его. В конце концов он связывает его по рукам и ногам и увозит с собой. Эта грубая расправа изрядно обескуражила его сторонников Жиля.

Вот молитва, прочитанная Франческо Прелати сразу после этих событий:

Сеньор Баррон, ты видишь, что я ничем не пренебрег, помогая этому человеку подняться на верхнюю ступень твоей лестницы. Чтобы обратить его ярость в рвение, а низменные вожделения — в стремление достойно предстать перед твоим августейшим ликом, я покинул свою родную Тоскану. И я был уверен, что мне это удалось. Конечно, ведь отныне он умерщвлял мальчиков не ради животной страсти, но единственно с целью принести их останки тебе в жертву! И вот, пожалуйста! Полюбуйтесь на него, он только что совершил насилие над священником, служащим мессу, и, презрев его одежды, увел в плен, сам не зная зачем! То ли из-за горсти экю, то ли из-за двух-трех повешенных вилланов! Сеньор Баррон, признаюсь, я сожалею, разочарование мое велико, а посему, скорее всего, мне придется предоставить сеньора де Ре его печальной участи, кою кует он своими собственными руками…

Вот так в последующие недели Жиль остался в полном одиночестве, и в тот день, 14 сентября 1440 года, когда отряды, прибывшие из Нанта, окружили замок Машкуль, он был в нем совершенно один. Потерянный, с всклокоченными волосами, хозяин замка, скорчившись, сидел возле стены в пустой зале главной башни, когда зазвучали трубы и нотариус Робен Гийоме зачитал вызов в суд:

Мы, Жан Лабе, капитан, выступающий от имени монсеньора Иоанна V, герцога Бретани, и Робен Гийоме, нотариус, выступающий от имени монсеньора Жана де Малеструа, Нантского епископа, повелеваем Жилю, графу де Бриенну, сеньору Лаваля, Пузожа, Тиффожа, Машкуля, Шантосе и прочих владений, маршалу Франции и королевскому наместнику Бретани, немедленно открыть нам ворота замка и признать себя нашим пленником, дабы затем предстать перед судом, церковным и светским, по обвинению в колдовстве, содомии и убийстве.

Ответом была тишина, нарушаемая лишь криками ворон, ссорившихся между собой из-за останков полуразложившейся туши, брошенной в ров, окружавший замок. Снова раздались звуки труб, дабы вызов был прочитан второй, а затем и третий раз.

Наконец Жиль встал и словно сомнамбула бросился бежать по пустынным коридорам замка, выкрикивая имена своих товарищей: Прелати, Бланше, Анрие, Пуату… Не было никого. Все бежали. Тогда он взял себя в руки, прекратил взывать и плакать. Он оделся, вооружился и, распахнув натужно громыхнувшие тяжелые ворота замка, вышел в полной парадной форме маршала Франции. Его вид был столь внушителен, что случилось недоразумение. Люди Жана де Малеструа, решив, что сеньор де Ре нападает на них во главе целого отряда, в беспорядке бежали. Но что за наваждение! Он один. Перепуганные солдаты окружают его. Он вручает свою шпагу командиру отряда. Ему подводят коня. Почтительно помогают сесть в седло. Кортеж трогается в путь, но кажется, что это Жиль ведет людей, он их начальник и сеньор.

Отряд прибывает в Нант, к герцогскому дворцу, слуги выходят навстречу и отводят Жиля в Новую башню, где для него приготовлена комната. Он снимает доспехи, облачается в белую одежду кармелита и, преклонив колена на скамеечку для молитв, обхватывает голову руками и погружается в размышления.

Для Жана де Малеструа, Нантского епископа, канцлера герцога Бретани и председателя суда, который должен собраться через несколько дней, начинается самое суровое испытание, кое когда-либо ожидало его на его поприще. Он перечитывает письмо, положившее начало этому беспрецедентному процессу:

Доводим до сведения, что во время посещений прихода святой Марии в городе Нанте, где Жиль де Ре нередко проживает подолгу, а также иных окрестных приходов, до нас дошли слухи, а затем и жалобы, равно как и многие донесения людей достойных и добропорядочных, свидетельствующие о том, что мессир Жиль де Ре, рыцарь, хозяин здешних мест и барон, наш подданный и нам подсудный, вместе с несколькими своими подручными зарезал, убил и зверским богопротивным способом погубил множество юных невинных отроков, предаваясь с ними противоестественному сладострастию и пороку содомии, вызывая и заставляя их вызывать ужасных демонов, приносил жертвы этим демонам, заключал с ними сделки, а также совершил многие другие отвратительные преступления, находящиеся в ведении нашей юрисдикции.