Жестокий эксперимент - [36]

– Что тебе было нужно? – спросила я. Хотела понять, почему такой красавец решил продать свое время, а не использовать его по максимуму.

– Мой племянник болел. Нужны были деньги на операцию. Срочно. Я сидел без работы.

– Он поправился?

Михаил опустил взгляд в чашку, повертел ее в руках и сдвинул брови.

– Он умер полгода назад.

– Прости… – я склонила голову, желая провалиться сквозь землю. Ты потратил свои годы впустую. Вместо того чтобы быть рядом с родными, ты отключился. Сбежал от проблемы. Отдавать свое время – не выход.

– Я сделал, что мог.

Неловко как-то стало.

– Хочешь, я покажу тебе сестру? – он начал водить пальцами по экрану смартфона. – Она сильная, уже почти оправилась. Я предложил ей пойти в Институт на два-три года. Может, ей бы создали какую-нибудь ситуацию с сыном, чтобы у нее остались хорошие воспоминания, но она наотрез отказалась. Сейчас Катя ведет блог, призывает не поддаваться рекламе и не уходить в Институт. По-моему, гиблая затея, но у нее много последователей. Даже среди тех, кто получил от Института жирное вознаграждение.

Вознаграждение изначально не может быть чрезмерно большим. Человек отдает в разы больше!

– А вот и она.

Я увидела на фото объемную женщину со светлыми волосами, красными щеками и легкой улыбкой. Немного фальшивой. Такой, которую изображают под прицелом камеры. Я не знала эту женщину, но кое-что меня до глубины души поразило.

– Она блондинка. И толстая.

Я вообще-то не это хотела сказать, но красавчик меня понял.

– Мы слишком разные, – заулыбался он, обнажив ровные белые зубы.

Они были чересчур разными. Я ожидала увидеть как минимум черноволосую кареглазую стройняшку.

– Меня усыновили.

Михаил был редким красавцем. Наверняка и в детстве тоже. Неужели и от таких отказываются?

– В Институте иногда проводят опыты с беременными или с новорожденными. Я был подопытным. Когда эксперименты со мной закончились, меня забрала семья. В ней уже была четырехлетка Катя. Мать с отцом родили ее с помощью ЭКО. С пятой попытки. Они хотели еще ребенка, даже снова попробовали ЭКО, но ничего не вышло. Мать подумала, что проще будет обратиться в Институт. Их дети стоят дешевле.

Я слышала краем уха о таком направлении. Институт помогал семьям, которые желали стать родителями. За вознаграждение пара получала маленького здорового ребенка. Такой бизнес. Впрочем, меня это не волновало.

– У моей знакомой, пока она была в Институте, родился ребенок. Мальчик, кажется. Она ничего не помнит. Ей просто сказали об этом.

Он слегка прищурил глаза и всмотрелся в мое лицо, будто бы пытаясь угадать, родился у меня кто-нибудь или нет.

– У меня никто не родился.

Даже жалко. Мне нужен был кто-то, кто скрасил бы мое одиночество.

– Уверена? – ухмыльнулся он.

– Мой врач мне бы сказал.

– Тебе память почистили. Может, ты как-то не так среагировала…

– Нормально я среагировала!

Я готова была закипеть. Нет. Я кипела! Меня не могли обмануть. Есть контракт. Институт должен был соблюсти условия договора!

Михаил сказал, что угостит меня пирожным.

Мне не нужна жалость! Я хочу знать правду!

Злиться было бесполезно. Я ведь обещала себе, что буду использовать с толком каждую минуту.

– Одна моя знакомая работала в детском отделении. Мы познакомились через Катю, – говорил Михаил. – Сестра с ней готовила какие-то листовки к очередной акции. Так вот Вера мне рассказывала о том, что происходит с детьми.

– И что же?

– На некоторых испытывают какие-то лекарства, а после эти дети умирают. Или им делают укол, чтобы не мучились, потом на органы разбирают. Это бизнес. Сейчас же медицина шагнула далеко вперед. Продолжительность жизни увеличилась…

– За счет таких детей?

– Какая разница? Эти дети все равно ничего не понимают.

– А женщины?

– Ты ведь ничего не помнишь. Может, тем, кто начинает протестовать, вычищают память. Эти женщины живут дальше обычной жизнью. Все в плюсе. Понимаешь, Институту надо, чтобы довольных клиентов было гораздо больше, чем недовольных. Тогда подавить бунт будет просто.

Хотела ли я бунтовать сейчас? Наверное, нет. Все эти россказни меня не касались. Я ничего не помнила из тех семи лет, что провела в Институте.

Я посмотрела сквозь стекло на мигавший светофор, на разношерстную толпу под ним.

– Расскажи о себе, – попросила я, переведя взгляд на красавчика. Свою злость на врача и Институт пришлось запихнуть куда подальше. Обмозгую эти новости потом, когда вернусь в свою серую коробку.

Михаил удивился. Не ожидал такого вопроса.

– Как ты после пробуждения? – уточнила я, чтобы ему было проще найти ответ.

– Устроился на работу. Жизнь продолжается. Все почти так же, как и до Института.

Почему у меня все не так? Почему кто-то может не грустить из-за потерянного времени, а я нет?

– У тебя есть кто-нибудь?

Он ухмыльнулся, сцепил пальцы на столе и склонил голову. Такой красавец не мог быть один. Я задала дурацкий вопрос.

– Есть.

Ожидаемо.

– Мы познакомились на курсах в реабилитационном корпусе.

Начало темнеть. Мы так долго торчали в этом кафе, общались, и я надеялась, что он спросит мой номер, но потом поняла, что он слишком хорош для меня. Я просто выпала за борт этой жизни. Наверное, все же утону. Как найти в себе силы, когда вокруг мир поменялся, а ты к таким переменам оказалась не готова?