Жестокие святые - [91]

– Который час? – спросила она хриплым голосом.

Говорить было больно.

– Еще только середина ночи, – ответил он.

Ей казалось, что уже наступило утро. Скрипнула дверь, оповещая о том, что Рашид и Париджахан выскользнули из комнаты.

Если бы Надя не чувствовала себя так ужасно, то скорее всего покраснела бы от мысли, что осталась наедине с Малахией в его спальне. Но она слишком устала, чтобы обращать на это внимание.

– Я не слышала голоса богов с тех пор, как очнулась в луже собственной крови, – прошептала Надя. – Но меня пугает то, что это, возможно, к лучшему. Я уже и не знаю, во что верить.

Малахия медленно кивнул. Он выглядел так, словно только встал с постели: длинные волосы спутались, рубашка натянута впопыхах. Она была полностью расстегнута и свисала с плеч.

– Сомнения – вполне человеческое качество, Надя, – пробормотал он.

– Но не тогда, когда ты благословлен богами, – возразила она.

– Да, пожалуй, так и есть, – согласился он.

– Как ты это делаешь? Живешь без веры?

Он выглядел вполне спокойным, но его выдавало дыхание.

– Надя, ты действительно хочешь узнать, какие у меня моральные принципы? У меня?

Он – глава ордена чудовищ. Лгун. Еретик. Нет, наверное, нет, решила она.

И пробормотала это в ответ. Ни капли не удивившись, Малахия кивнул и нежно поцеловал ее в лоб.

– Наверно, не стоит спрашивать, что заставило кричать тебя во сне, но мне очень любопытно.

– Чудовища.

Он вздрогнул, видимо, решив, что Надя говорила о нем. И ей отчасти захотелось, чтобы так оно и было, ведь это было проще объяснить. И даже подумывала позволить ему поверить, что из-за него ей снятся кошмары. Но она не была жестокой.

– Нет, совершенно другие, – сказала она, подразумевая: «не такие, как ты».

Малахия заметно расслабился, а ее охватило любопытство.

– Тебя это беспокоит?

– Конечно.

– Но тебе нравится быть тем, кто ты есть.

На его лице отразилась тревога. Но он не стал поправлять ее:

– Я не хочу, чтобы из-за меня ты испытывала боль, хотя и понимаю, что это неизбежно.

На несколько мгновений между ними повисло молчание, а затем он сказал:

– Может, вновь попытаешься заснуть? Я позову Париджахан…

– Останься, – перебила Надя.

Он нахмурился и покачал головой, а затем попытался встать, но она схватила его за руку.

– Ты мне не безразличен, Малахия, – выпалила она. – Не знаю, когда возникло это чувство, но оно искреннее, и это пугает меня. Больше тебя меня никто и никогда не расстраивал. И хотя я все еще убеждена, что мы враги и мои чувства к тебе – на самом деле ересь, я не могу их отрицать. Пусть ты и лгал мне с самого начала.

Надя не смогла понять, что отразилось на лице Малахии, к тому же он не смотрел ей в глаза. Неужели она неправильно его поняла? Или сказала что-то неправильное? Она никогда не испытывала подобных чувств и не была уверена, что с ними делать. Она не…

И тут он обрушился на ее губы. Это был жадный, решительный и наполненный желанием поцелуй. Надя удивилась, сколько отчаяния чувствовалось в нем. И это даже чуть-чуть напугало ее.

Однако не помешало встать на колени, прижаться к нему и запустить пальцы в его волосы. Надино сердце колотилось, а каждый сантиметр тела сотрясала дрожь от осознания неправильности происходящего. Если она не умрет завтра, то наверняка получит наказание от богов.

Но сейчас это ее не волновало. Совершенно не волновало. Малахия обхватил ее за талию и притянул ближе. Но через мгновение разорвал поцелуй, опалив ее лицо сбивающимся и горячим дыханием. В его светлых глазах отражались тьма и опасность.

– Это ужасная идея, – сказал он на калязинском.

Она так устала от транавийского.

– Знаю.

– Хотелось бы, чтобы так это и было, – хрипло сказал он.

А затем поднял руку и нежно, едва касаясь, провел пальцами по лицу, отчего Надя вздрогнула. Когда Малахия приблизился к ее губам, она повернула голову и поцеловала его ладонь.

С его губ сорвался долгий стон, когда она притянула его лицо к себе и прижалась к губам в страстном поцелуе. А Малахия тут же прижал ее к себе. Она провела рукой по его волосам, скользнула по шее и спустилась к ключице, ощущая кончиками пальцев его горячую кожу. Его ладонь медленно заскользила вверх по ее позвоночнику, а затем он подался вперед и опустил ее на кровать.

Внезапно осознав, насколько приблизилась к опасной черте, за которую ей не стоило заходить, чтобы не упасть еще ниже в глазах богов, Надя застыла в его руках.

Он тут же почувствовал ее нерешительность и отстранился. На его лице промелькнули те же опасения.

– Просто побудь рядом, – прошептала она.

Малахия кивнул.

– Надя, я… – Он замолчал

А затем поцеловал ее в шею. В подбородок. Уголок ее губ.

Мысли путались в голове Нади. Она лишь чувствовала прикосновение его губ к коже. Но как-то осознала, что он хочет что-то сказать ей, и открыла глаза.

– Если завтра что-нибудь случится… – Малахия сместился и улегся рядом с ней, а она повернулась на бок и пододвинулась ближе, пока не прижалась лбом к его лбу. – Хочу, чтобы ты знала – ты единственное хорошее, что когда-либо случалось со мной.

Неужели теперь ее сердце навсегда застрянет в горле? Почему она чувствовала себя такой окрыленной и при этом хотелось реветь в голос? Она не знала, что с ней происходило. Но понимала, что пошла против всего, что считала правильным, и полностью, необратимо влюбилась в этого ужасного юношу.