Жестокие романтики против кровавых гегемонов. Том 7 - [55]

И Сталин поступил «гибко», играя на известном самолюбии и честолюбии Овсея-Герша Ароновича Апфельбаума-Зиновьева, — вначале, 22 сентября 1923 года на пленуме ЦК РКП(б) и на совещании ЦК с парторганизациями не Троцкому, а Зиновьеву доверили зачитать секретный доклад «Грядущая германская революция и задачи РКП». А затем при явной поддержке Сталина 25 сентября 1923 года на Пленуме ЦК Зиновьев был введен в Оргбюро.

Сталин оказался ещё и фартовым, — увлекшись подготовкой к очередному походу и обуреваемый гегемонскими страстями, Бронштейн-Троцкий влез со своим хамством, жесткими манерами и приказами в Коминтерн и фактически беспардонно оттеснил от руководства ранимого Зиновьева. Понятна возмущенная реакция амбициозного Зиновьева, который также не прочь был покрасоваться героем на международной арене. Таким образом, — обиженный Зиновьев «отсоединился» от Троцкого и присоединился к проявившему к нему уважение и симпатии Сталину и стал его союзником во внутрипартийной борьбе против Троцкого. А в этот период лучшим другом Зиновьева был Бухарин и, как всегда, — Розенфельд-Каменев, семья которого в 1904 году в Тифлисе приютила Сталина. Хотя есть трактовка, что Розенфельд-Каменев, будучи родственником Троцкого (был женат на его сестре), якобы встал на сторону Сталина в роли «крашенного» — «засланного казачка», но беглый секретарь Сталина Борис Бажанов утверждал о Каменеве: «В области интриг, хитрости и цепкости Каменев совсем слаб».

К концу сентября внутрипартийные «передислокации» — «перекартовки» улеглись и стал явно виден расклад — и вдруг оказалось явное преимущество Сталина. И как раз в это время в руководстве СССР заметили, что поляки и французы стали интенсивно готовиться к отражению очередного нападения Красной армии, — стало понятно: произошла утечка информации о подготовке, и неожиданно напасть на Польшу не получится, а отсюда вытекает много нерадостных выводов...

В этой ситуации, и в ситуации внутрипартийного перевеса Сталина, — Сталин с октября 1923 года перешел в наступление против последнего вождя революции — Бронштейна-Троцкого. Началась горячая партийная дискуссия — продолжать подготовку к мировой революции в Польше и Германии — когда вся эта операция потеряла секретность, и Красную Армию уже ждут подготовленные орудия и пулеметы Польши и Франции, или дать отбой, сворачивать подготовку и весь этот грандиозный план. Засланный в Германию Г. Пятаков 1 ноября 1923 года из Берлина докладывал Сталину: «Мы имеем 11000 винтовок, 2000 револьверов и по 11/2 сотни пулеметных пистолетов. Для меня ясно, что чем бешенее мы поведем атаку против с.-д., тем скорее этот процесс пойдёт. Меня очень беспокоит наше внутрипартийное положение в СССР. Только ради Бога не устраивайте драку — иначе тут всё пропадет. Если вы будете драться, то мы бросим работу здесь.» (С.С. Хромов. «По страницам личного архива Сталина», М., 2009 г.).

И опасения Пятакова подтвердились — и всё задуманное и подготовленное в Германии и Польше пропало. И для Троцкого было неприятной шокирующей неожиданностью, когда на очередном Пленуме в декабре 1923 года единым блоком против него резко выступили Сталин, Зиновьев и Каменев, обвинив его в том, что он «переоценил» революционную ситуацию в Германии и Польше, и трагедия 1920 года с Красной армией может повториться с большими потерями. И неожиданно был дан отбой очередному походу «мировой революции».

После этого «отбоя» нетрудно догадаться о состоянии ошарашенного Бронштейна-Троцкого, вернее — трудно представить это возмущенное состояние во всех его клочковатых красках. Это была большая личная трагедия Бронштейна-Троцкого и многих ему подобных агрессивных гегемонов. Ибо маховик «мировой революции» уже был давно запущен, уже были затрачены на это огромные средства и усилия, уже в Гамбурге по предыдущей отмашке начались баррикадные бои, в Саксонии и Тюрингии были организованы местные советские правительства, а в Лейпциге была уже создана большевикская германская ЧК, глава которой — Крылов уже составлял списки немецких патриотов — жертв «красного террора». Но рухнули красивые планы «немецкого Октября» и продолжения «перманентной мировой революции», для Троцкого исчезал смысл жизни.

Понятно, что оставшись без поддержки Москвы — это всё будет задавлено в Германии «консервативными» «черносотенными» силами, не говоря уже о националистической Польше. Так и случилось — вспыхнувшее 23 октября восстание в Гамбурге было подавлено, в том числе и с участием немецких радикальных патриотов-националистов Гитлера, которые затем даже попытались перейти в контрнаступление против либерального правительства и организовать свою революцию с правой позиции — «пивной путч» Гитлера в Мюнхене 8 и 9 ноября 1923 года. Лидер немецких коммунистов Э. Тельман успел избежать расправы и вскоре появился в родной Москве. В этом же году потерпела неудачу и коммунистическая революция в Болгарии.

Для Бронштейна этот «облом» был потрясающим, он уже видел себя вождем Советских Соединенных Штатов Европы (ССШЕ) или Объединенной Советской Европы и Азии (ОСЕА), — и мечта вот-вот должна осуществиться, и остался бы этот мелкий грузин в своей сырьевой варварской стране выполнять приказы европейского командования по отгрузке какого-нибудь сырья. Но... — эти мелкие колеблющиеся людишки (Каменев, Зиновьев и Сталин) с их мелким маргинальным мышлением не способны понять Бронштейна и всю красоту и глобальность древней библейской ветхозаветной идеи, воплощенной в современных масонских планах. И вообще — с ним почему-то обошлись не как с вождем. — Это было ещё одним неприятным шокирующим открытием Бронштейна. Ведь он был на 100% или даже 200% уверен, что после «убытия» Ленина он остался в СССР единственным непререкаемым и всемогущим вождем. Троцкий потерял ориентацию в действительности. Теперь он понял, что «автоматически» сесть на троне советской власти не получится, его почему-то не признают вождем после Ленина. Кто же теперь после Ленина в СССР хозяин? Что происходит?..