Жестокие люди - [67]

– Да ты просто говнюк! – Иэн швырнул в Брюса блюдо с орехами.

Джордж, лысый биржевой маклер, положил свою карту на стол.

– Пойду отсюда, пока я на это способен.

Майя взяла меня за руку и потянула за собой.

– Нам пора, Брюс.

– Подожди, я же не предсказал будущее Финна. – Он выхватил мою карту, несмотря на то, что я отрицательно мотал головой, и прижал ее ко лбу. – Вижу разные события, и хорошие, и плохие. Кое о чем тебе пока знать не нужно. Благодаря своему характеру и силе воли, ты добьешься успеха в жизни. Одно можно сказать наверняка: мы будем друзьями, и эта дружба продлится очень долго. – Я с облегчением рассмеялся, а Брюс хлопнул меня по спине и сказал:

– Держись ко мне поближе, парень, и ты узнаешь о том, о чем и не подозревал.

Он взвалил на плечи позвякивающие клюшки для гольфа, и мы втроем направились к машине. Майя заметила:

– Все-таки это было довольно жестоко.

– Зато честно. Они все неудачники.

– Но это не значит, что тебе нужно было об этом говорить. Иэну, конечно, должен был кто-то об этом сказать. Но остальные этого не заслужили.

– Но я же не всего лишь предсказатель, а не волшебник. Знаешь, мой дар накладывает на меня огромную ответственность.

– И саронг тебе одевать не следовало.

– Все равно в гольф играть не хотелось.

17

– Все дело в том, как ты двигаешь рукой. – Каждый день Майя учила меня чему-то новому. Сегодня мы удили на наживку из мух, сидя у пруда у гостевого домика. Речка тоже протекала поблизости.

– Держи удочку так, чтобы она не заходила дальше десяти и двенадцати «часов». – Она повторяла мне уроки, которые когда-то давали ей дедушка и отец. Между джинсовой бахромой ее шорт и зеленых резиновых сапог, доходящих до ляжки, виднелись три дюйма ее обнаженной ноги. Эти три дюйма меня здорово отвлекали.

– Смотри, как это делается. – Майя грациозно замахнулась, муха пролетела над водой, и поплавок приземлился на гладкой и темной поверхности воды у валуна, словно какое-то насекомое. Все казалось так просто. Было ясно, что Майя знает, что делает. И доказательство не заставило себя ждать: на поверхности воды появилась форель и жадно заглотила наживку.

Тогда маленькая охотница спокойно и беззаботно дала рыбе почувствовать, вкус наживки, а потом слегка потянула удочку. Она не торопилась. Было очевидно, что ей нравится этот довольно жестокий и волнительный вид спорта. Майя держала удочку одной рукой: леска в катушке дребезжала, а рыба металась в воде.

– Хочешь его вытащить?

Я покачал головой. Мне хотелось самому поймать рыбу.

– Откуда ты знаешь, что это он, а не она?

– Рыбы всегда самцы.

Стараясь делать все так, как говорила Майя, когда объясняла про часы, я еще раз закинул удочку. Первые два раза закончились ничем: я ловил только ветки у себя за спиной, и только впустую расходовал наживку. Третий раз у меня, казалось, получилось – но вдруг я почувствовал, как что-то впилось в мое правое ухо.

– Твою мать!

– Что случилось?

– Я сам себя поймал.

Майя вытянула рыбу на берег, ловко схватила ее, вытащила крючок, и осторожно выпустила ее обратно в воду. А потом поспешила мне на помощь.

– Тебе повезло, что у нас крючки без зазубрин. – Она поцеловала меня, будто для того, чтобы у меня перестала течь кровь. Мне стало как-то грустно. Это было глупо, но я начал злиться.

– Знаешь, когда папа впервые взял меня на рыбалку, крючок зацепился за мою бровь. Когда на них есть зазубрины, это гораздо больнее. Его пришлось кусачками вытаскивать. – Она показала мне шрам, и я поцеловал его, потому что знал, что она ждет от меня именно этого. Каждый день я узнавал о ней что-то новое.

– Понятно. И сколько тебе тогда было лет?

– Семь.

Сегодня она еще собиралась учить меня ездить верхом. Я жалел о том, что не сказал ей раньше, что боюсь лошадей. И вдруг мне показалось вопиюще несправедливым, что Майя умеет столько всего, тогда как мне всему этому еще только предстоит научиться. Она стояла у меня за спиной, сжимая бамбуковую рукоятку самодельной удочки. Ее рука лежала поверх моей. Пальцами левой руки она показывала мне, как натягивать провисающую леску, когда поплавок находится высоко в воздухе. Ее спокойная уверенность раздражала меня. Майя направляла мои руки, обучала, мягко прикасаясь ко мне, но ее беспечный смех действовал мне на нервы. Когда мы увидели в воде форель, которая схватила муху, она продемонстрировала мне, как вытаскивать ее на берег. А я думал о том, кем бы я был, если бы меня воспитывали так же, как ее.

– Тебе никогда не приходилось испытывать чувство вины? – перебил я ее, когда она стала рассказывать мне, как правильно вытаскивать крючок изо рта рыбы.

– Они ничего не чувствуют.

Взмахнув хвостом, рыба исчезла в глубине речки, и радуга на ее брюшке растворилась в воде.

– Нет, я имею в виду другое. Ты не чувствуешь себя виноватой за то, что у тебя столько денег? – Концом удочкой я указал на домик и обвел окрестности. – За то, что у тебя есть столько всего, чего нет у обычных людей?

– То есть ты хочешь сказать, что сейчас я должна кормить голодающих детей в Бангладеш, а не развлекаться здесь с тобой?

Эта идея мне тоже не понравилась.

– Нет, я не это хотел сказать.