Жестокая жара - [113]

Никки не стала высмеивать очередную безумную теорию Рука, вспомнив результаты обследования тела Николь Бернарден — железнодорожную пыль на подошвах туфель и коленях брюк. И вместо того чтобы дразнить Рука, она спросила:

— Как туда попасть?

— Вот этого я не знаю. Помню, мой гид из отдела связей с общественностью метро говорил, что после того, как надземную часть разобрали, спуск прикрыли бетонными плитами. Наверное, оставили только вентиляционные отверстия.

Опустившись на одно колено, Никки попыталась сдвинуть решетку.

— Не поддается. — Она поднялась, огляделась и указала на засаженную деревьями полосу, разделявшую Бродвей. — Там за забором есть еще одна решетка, видишь? — и Хит, не глядя по сторонам, шагнула на проезжую часть. Раздался рев автомобильного гудка. Рук схватил ее за локоть и рванул обратно, и как раз вовремя: Никки едва не сбил проезжавший мимо таксист.

— Ты в порядке? — спросил журналист.

— Все нормально. Но в любом случае спасибо.

— Нет, я спрашиваю, ты на самом деле в порядке или нет? Все нормально? — Он внимательно смотрел на нее, и она поняла, что он имеет в виду. Не в ее характере было бросаться под колеса машин от нетерпения. Или поддаваться эмоциям.

Хит отмахнулась.

— Все нормально, я же говорю тебе. Машин нет, пойдем.

Она не стала ждать Рука и поспешила к разделительной полосе, мимо которой по Бродвею в противоположных направлениях неслись машины. Когда Рук догнал Никки, она провела его мимо вечнозеленых кустарников и тюльпанов к кованой железной ограде, окружавшей решетку — эта решетка оказалась намного больше той, на тротуаре.

Журналист обеими руками вцепился в прутья и попытался приподнять крышку. Но эта тоже не поддавалась. Внизу пронесся очередной поезд, грохот был еще сильнее, и в лицо им ударил порыв горячего ветра.

— Наверное, сейчас мы прямо над путями. — Рук поднял голову и сказал: — А та дыра, что на тротуаре, наверное, над платформой.

Но Никки уже побежала обратно, даже не дождавшись, пока загорится зеленый свет.

Рук догнал ее: она стояла на коленях на тротуаре и, прижавшись лицом к решетке, пыталась разглядеть станцию.

— Иди сюда, посмотри. Здесь более или менее видны ступеньки. — Она отодвинулась, чтобы дать ему место.

Рук закрыл один глаз и в слабом свете уличных фонарей различил бетонные ступени, покрытые слоем сигаретных окурков, пластиковых соломинок и скопившихся за много лет комочков жевательной резинки всех цветов радуги.

— Точно, именно та лестница. — Он осмотрел решетку. — Здесь есть петли, значит, предполагается, что ее можно открыть. Смотри, она закрыта вот тут. — Он указал на дыру в металле размером примерно с монету в двадцать пять центов, сюда был ввинчен болт с шестигранной головкой.

— Поняла. — Никки просунула пальцы в отверстие и попыталась повернуть болт. — Сидит крепко. Если бы только вывернуть этот болт, мы могли бы спуститься вниз.

— Шутишь, что ли? Ты серьезно предлагаешь взломать эту штуку и лезть вниз среди ночи, прямо сейчас?

— Совершенно серьезно.

— Мне нравится твой образ мыслей. Но, может быть, проще будет позвонить в МТА или Департамент парков и мест отдыха, пусть они сами открывают?

— После окончания рабочего дня? — Никки покачала головой. — И, кроме того, я думаю, что бюрократические проволочки и согласование со страховыми компаниями займет кучу времени, и нам с тобой спускаться вниз придется уже на ходунках, — и добавила: — С каких это пор ты вспоминаешь об осторожности?

— Наверное, потому что ты меня пугаешь. У тебя вид, как у рвущейся вперед собаки, которой не помешал бы поводок-удавка.

— Я устала ждать. Рук, я ждала десять лет. И сейчас я чувствую, что разгадка рядом. — Она вновь попыталась повернуть болт голыми руками, понимая, что это бесполезно. — Я не хочу, чтобы она от меня ускользнула.

Рук угадал ее настроение и сказал:

— Для этого нам понадобится какой-то инструмент.

— Вот теперь я слышу голос Рука, которого знаю.

Он огляделся по сторонам, словно ожидая, что инструмент внезапно материализуется, но чуда не произошло. Никки указала на противоположную сторону Бродвея и заметила:

— Вот тебе и жестокая ирония. — В ста метрах от них находилась погруженная в темноту слесарная мастерская. — Все закрылись на ночь.

— Можно им позвонить. — Затем Рук, видя ее нетерпение, воскликнул: — Нет, вламываться туда мы не будем! Может, я не всегда знаю, где начинается запретная зона, но кража — самый верный способ оказаться за решеткой.

Никки пнула люк носком туфли.

— Если Николь действительно спускалась туда, у нее был ключ, либо она знала другой вход.

— Нам нужен только гаечный ключ, чтобы вывернуть этот болт. Или, если он откажется проворачиваться, — ротационный резак, чтобы срезать головку, — сказал Рук. — Парни из «Войны на складе»[145]постоянно ими пользуются. Режут навесные замки, как масло.

— И ты среди ночи найдешь открытый магазин инструментов?

— Нет, но у меня есть вариант получше. Помнишь Джей-Джея? — спросил он, имея в виду управляющего домом, в котором жила известная обозревательница отдела светской хроники; недавно Никки с Руком расследовали ее убийство.

— Джей-Джей — это управляющий домом Кэссиди Таун?