Жестокая жара - [111]

Под стопкой белья лежала украденная коробка с фотографиями.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Стремясь избежать встречи с Айронсом, Никки Хит совершила нечто неслыханное: не стала возвращаться в участок после обыска в квартире Салины Кэй. Когда она позвонила в отдел убийств, детектив Феллер сообщил, что капитан у себя в кабинете изучает таблицы «КомпСтат», однако время от времени поднимает голову и смотрит в сторону рабочего стола Хит. Однако Никки решила, что капитан подождет. У нее было назначено свидание со шкатулкой с фотографиями.

Убедившись в том, что снимок Салины Кэй разослан по всем полицейским участкам штата, а Малькольм и Рейнольдс присматривают за криминалистами в гараже Картера Деймона, она взяла свои вновь найденные фотографии и на такси добралась до дома Рука в Трайбеке, где он ее уже ждал.

Журналист прибыл домой за час до нее и вызвал слесаря. Когда Никки вошла, Рук протянул ей сверкающий латунный ключ от нового замка.

— Очень хочется думать, что новый замок сможет их остановить, — заметил он. — Но боюсь, с таким же успехом я мог бы оставить дверь нараспашку и прилепить записку с указанием, где искать ценные вещи.

— Есть один плюс, — утешила его Никки. — Теперь мы знаем, что это была Салина, и не нужно расстраиваться насчет того, что криминалисты не нашли отпечатков.

— Отпечатков не нашли, зато обнаружили под диваном моего шотландского терьера.

— Ура криминалистам!

— Наверное, он упал со стола и закатился под диван, когда Салина устанавливала вот это, — он показал маленькую черную коробочку, из которой торчал провод.

— Жучок? Значит, она не только видела нашу Доску Убийств и украла фото, она еще и установила прослушку?

— В ужасе вспоминаю, что я успел здесь наговорить, — произнес Рук и с хитрой усмешкой добавил: — Я имею в виду, во время массажа.

— Я слышала, что ты говоришь в экстазе, Рук. Я бы тоже пришла в ужас.

И Хит, расположившись за обеденным столом, открыла шкатулку и принялась за фотографии.

Сначала она внимательно присмотрелась к украшениям. Если браслет с подвесками в виде цифр имел какое-то значение, ей хотелось выяснить, нет ли на ее матери, Николь или на ком-то другом такого же или подобного украшения. Однако, тщательно разглядев все снимки, они с Руком не заметили ни браслетов с цифрами, ни необычных ювелирных украшений.

Затем Никки разделила фотографии на несколько стопок. Рук не смог догадаться, по какому принципу она это делала и спросил:

— Прошу прощения, если нарушаю твои авторские права, но чем ты занимаешься, ищешь «непарный носок»?

— Нет, вообще-то я ищу нечто прямо противоположное. Я пытаюсь сложить снимки в различном порядке, чтобы понять, что здесь общего — а не найти несоответствие. Просто прислушиваюсь к своим инстинктам. Например, вот здесь семьи работодателей. Я сложила эти фотографии в отдельную стопку.

— Понятно, — сказал он. — А вот эти… Что, фотографии твоей матери у пианино в различных домах?

— Правильно, оно самое.

Никки продолжала раскладывать и перекладывать снимки по-новому: ее мать с Тайлером Уинном, дядя Тайлер с Николь, Тайлер с другими людьми. Наконец, остались только фотографии членов сети «Няньки» в надуманных, нелепых позах.

Рук отправился к кухонному столу, насыпал на два кофейных фильтра «Мелитта» по несколько ложек французского кофе и залил его горячей водой. Никки разложила на столе фотографии из последней стопки. Что-то в этих снимках заинтересовало ее, но что именно, она не могла сказать. Они говорили ей о чем-то. Хит попыталась разложить их по датам. Это ничего не дало. Затем по местам, где фотографии были сделаны. Какое-то время рассматривала результат, но напрасно. И в конце концов Хит попробовала необычный для нее подход: перестала мыслить, как коп, и вернулась к примитивным инстинктам.

Она заставила Никки Хит, опытного детектива, снова стать маленькой девочкой. И тут же вспомнила, как мама любила смешить ее, изображая дома эти нелепые позы из «Цены удачи». А иногда, к великому смущению Никки, она начинала дурачиться в супермаркете или в магазине одежды «Мэйси». Она называла это «моделированием», и маленькая Никки хихикала или неловко краснела, в зависимости от того, где именно ее мать занималась «моделированием». Смешнее всего было дома, вдали от любопытных глаз одноклассников — да и других людей, если на то пошло. Синтия часто раскидывала в стороны изящные руки с тонкими запястьями перед плитой. Затем открывала дверцу и указывала внутрь духовки. Потом проделывала то же самое с холодильником, открывала ящик для овощей и кивала на пучок салата. «Моделирование, — говорила мать, — это то, что ты делаешь, когда невежливо показывать пальцем».

Это воспоминание зародило у Хит новую смутную мысль. Она посмотрела на одну фотографию, затем на другую. Конечно, это вполне могло быть фирменной шуткой, понятной только посвященным. Так теперь приятели отправляют друг другу снимки портрета президента, изготовленного из овощей, собственные фотографии с «Вратами на запад»[144]или знаком Голливуда на ладони.

Но что, если на самом деле это была не шутка?

Что, если ее мать, Николь Бернарден, Юджин Саммерс и их друзья не просто «валяли дурака», вдруг их действия имели скрытый смысл? Что, если они использовали внешне невинные развлечения для того, чтобы прикрыть нечто более серьезное?