Жертвы Северной войны - [2]

— Да, — человек с бородкой кивнул. — Так оно и бывает. Кто-то умирает в надежде, что другие смогут жить. Важно это правило не делать абсолютом.

— Чего? — не понял шофер.

— Я о том, говорю, что лучше бы вообще людям не приходилось за чью-то жизнь умирать.

— Это, конечно, да… А ты говоришь, как ученый. Профессор, что ли?

— Да нет. Ну… лекции читать доводилось. И то скорее практика всякая.

— А… практика. Уважаю.

Грузовичок подбросило на особенно высоком ухабе, водитель матернулся сквозь зубы. Дорога вильнула, и прямо перед ними, все еще вдалеке, но уже вполне различимые, открылись черепичные крыши небольшого городка, каких полным-полно на просторах Аместрис.

— Ну, вот и Маринбург, — с удовольствием заметил водитель. — На час раньше, чем в обход. А все потому, что ты то бревно с дороги убрал. Кстати, я так и не понял, чего это за фокус был?

— Просто ловкость рук, — улыбнулся попутчик. — Не берите в голову. В армии чему только не научишься.

— В том числе и бревна ворочать?

— И бревна.

Они посмеялись, хотя никто ничего особенно смешного не сказал. Установилась между ними некая духовная близость, которая возможно только между доселе не встречавшимися людьми, проведшими два или три часа в замкнутом пространстве. А еще эту близость усиливает общность воспоминаний.

— А зачем вам к нам надо? — спросил вдруг шофер. — По делу или в гости к кому?

— Скорее, по делу… — попутчик вновь погладил бородку. — Я материал собираю для своих исследований.

— Исследователь, значит?

— И это тоже. У вас тут, говорят, дети пропадают в округе?

— Да, что-то вроде того, — шофер замкнулся, помрачнел. — Это их Хромой Ганс уводит.

— Что еще за Хромой Ганс?

— А черт его знает. В лесу живет. Давно уже. Говорят, он государственным алхимиком был когда-то, во время войны во Втором Специальном служил, да с ума сошел. И из государственных алхимиков его вышибли, и из армии. Он там один живет, в лесу. Говорят, он Грету и похитил. А потом и Петера с Михаэлем следом.

— Значит, всего троих…

— Что значит «всего»? — шофер аж ощетинился. — Мало, по-твоему?

— Да нет, я просто суммирую, привычка, — торопливо поправился спутник. — Ужасно, конечно. А почему решили, что этот Ганс их похитил? Причины-то хоть были? А то, может, вы на человека зря наговариваете.

— Как же, — шофер фыркнул. — Ну, эта Грета — она, знаете, младшая. Родители у нее умерли, жила с дядей и теткой, а у них еще пяток ребятишек своих. Девчонку дома не обижали, уж тут будь спокоен — вся деревня приглядывала. Но, конечно, и не следили особо… Она и убегала иногда в лес на целые дни… ну и к Гансу повадилась ходить. Запрещали, запирали — без толку. Чуть что, сразу к нему убегала. Приворожил он ее, что ли?.. А девчонке десять лет всего. Ну, однажды она на ночь домой не вернулась. Мы, значит, мужики собрались и пошли к Гансу. Дверь ему чуть не вышибли, входим — а у него там одна комната — пусто. И под полом пусто, и на чердаке. А сам он стоит, молчит, только щекой дергает. Мы ему: где Грета?! — молчит. А потом еще Петер пропал. А у него брат-близнец есть, Курт. Они вместе всегда были, не разлей вода. К нему, конечно, с расспросами, а он молчит. Вообще молчит. Сидит и молчит. Как из леса один вернулся, так больше ни слова и не произнес. А потом еще Михаэль, приятель близнецов, пропал. И в соседней деревне, Старых Корягах, двое мальчишек с реки не вернулись. Утонули вроде как. Вот наш староста заявление в Столицу написал и телеграфом отбил. И участковый наш тоже позвонил. Потому что сам ничего сделать не мог, только руками развел… Мы к Гансу, конечно, еще ходили, и дверь все-таки выбили… ну, обыскали все, чуть ли не вверх дном перевернули, и самого отметелили будь здоров… нет у него никого, ни следочка. А только долго ли ребенка в лес отвести и что-то недоброе там сотворить? Не может быть такого совпадения, чтобы пятеро ребятишек разом пропало. Только до сих пор из Столицы к нам так никто и не приехал. А уже три дня прошло.

— И за три дня никто больше не пропадал?

— Да нет, вроде бы, — шофер пожал плечами. — Анита, старостина дочка, пошла в лес с подружками за грибами, и заблудились девчонки… но их к вечеру нашли. Родители, понятное дело, перепугались до смерти.

Машина остановилась на краю деревни.

— Ну ладно, я, значит, в гараж отсюда, — сказал шофер. — А тебе если в деревню, то это прямо… Остановиться-то хоть есть где?

— Да что-то вроде того, — уклончиво ответил попутчик. — Не бойся, переночую.

— А то смотри, если что, то жена тебе найдет, где постелить…

— Да ладно, сказал же, есть у меня тут знакомые.

— Ну смотри, — снова повторил шофер.

Попутчик ловко вылез из машины, спрыгнул с подножки.

— Ты в каком хоть полку-то служил? — спохватился шофер. — Я — Четвертый флот, 11 эскадра, база «Ледяной ключ».

— Во Втором Специальном, — улыбнулся исследователь.

И зашагал по направлению к деревне, закинув на плечо чемодан.

Шофер уже тронулся, развернулся к гаражу и только тут до него дошло, что именно сказал его случайный попутчик с мягким взглядом интеллигентных глаз из-под очков-половинок.

Человек — обладатель светлой, аккуратно стриженой бородки, очков-половинок, длинного плаща, который он нес, перекинув через руку, и обшарпанного желтого чемоданчика, вступил в Маринбург по главной улице, оглядываясь по сторонам с доброжелательным любопытством.