Жертвы Северной войны - [156]

— Что? — от удивления Хайдерих чуть было не выронил карты из рук. — Вы хотите сказать, что при алхимической реакции выделяется излучение?!

— А вы не догадывались? — добродушно спросил Синистра. Они с Огденом переглянулись.

— Честно говоря, нет, — покачал головой Хайдерих. — Нет, я, признаться, был уверен, что у вас синтез не радиоактивный… даже сегодня, когда мне сказали про облучение, не соотнес. Решил, что тут просто повыше фон — как у нас в некоторых местностях. У нас-то алхимия невозможна.

— Ну, раз вы говорите, что у вас занимаются ядерными преобразованиями, значит, все-таки возможна, — осторожно произнес Огден. — Возможно, труднее запустить, да… Одной энергии мысли недостаточно, — он задумчиво потер подбородок холеной, алебастрово-белой рукой. — Вероятно, и побочных эффектов больше… Видите ли… да простят меня коллеги, я сейчас намереваюсь излагать популярным языком вещи, хорошо им известные… Алхимические преобразования делятся на три рода. Первый — это морфоалхимия: изменения формы тела без изменения его внутренней структуры. Туда же относится фитоалхимия, зооалхимия — область уважаемой Саманты. Второе — ядерная алхимия: изменения самой формы вещества. Пресловутое превращение свинца в золото или, не менее пресловутое, воды в вино, — Хайдерих дернулся, — как раз из этого ряда. Тогда-то, собственно, и выделяется излучение: в нашем мире, в основном, в виде электрического разряда, лишь небольшая ее часть оказывается альфа- и бэта-частицами, гамма-лучей в излучении от стандартной трансмутации практически нет. Ваша, вероятно, имеет обратную тенденцию. Даже удивительно! При такой разнице в фундаментальных основах материи между нашими мирами должно быть гораздо больше отличий…

— Может быть, они и есть! — взмахнула рукой, в которой она держала чашечку с кофе, Саманта Радклифф, специализировавшаяся на генетической алхимии женщина лет тридцати с губами, выкрашенными ядовито-оранжевой помадой. — Может быть, они развивались совсем на другой основе, нежели мы! И генетически они представляют совершенно иную, просто очень похожую внешне структуру. Мы не можем проанализировать так глубоко, чтобы это понять.

— Боже мой, Саманта, я знал, что вы хотели бы меня препарировать, но никогда не подозревал вас в стремлении распылить меня на атомы! — кротко произнес Альфонс. — Правду говорят, что женщины кровожаднее мужчин.

Он только здесь, в Немезисе, узнал, что такое «гены», и открытие это привело его в восторг.

Все засмеялись.

— Нет-нет, серьезно, — заметила покрасневшая Саманта. — Ведь мы еще не умеем анализировать генетический код, мы только знаем, что он существует. Что если на этом уровне обнаружатся отличия?.. Простите, Альфонс, но если бы вас можно было с кем-нибудь спарить…

Последовал новый взрыв смеха, и Саманта умолкла, пробормотав что-то типа «да ну вас всех» и закурила новую сигарету. Дымила она отчаянно, а все окурки, которые клала в пепельницу рядом с собой, раскрашивались оранжевым колечком.

— Так постойте, — сказал Альфонс, отчаянно пытаясь припомнить, какие же карты вышли, — ведь может так быть, что у вас изначально большая устойчивость к радиации, чем у нас?.. И именно это позволяет вам использовать алхимию!

— Очень может быть, — пожал плечами Огден. — Этот мир удивителен, мой юный друг.

Хайдерих внутренне поморщился. Ему скорее нравился Огден, чем нет, кроме того, Хайдерих крайне уважал его познания — как и алхимики. Однако вот этот покровительственный тон временами начинал раздражать. Может быть, потому что сам Огден выглядел от силы лет на пятнадцать старше Хайдериха, и приходилось все время напоминать себе, сколько же ему на самом деле.

— Постойте! — воскликнул Синистра. — Но так это значит, что Хайдериху вообще опасно здесь находиться! Он же может такую дозу поймать, что потом…

— Может быть, и в самом деле… — задумчиво произнес Огден. — Ему бы следует уехать… Как вы считаете, Алекс?

— Это должен решать п-полковник, — пожал плечами руководитель лаборатории. — Ведь Х-хайдерих точно так же в зоне сек-кретности, к-как все мы. И п-покинуть п-просто так ее не м-может. Но я п-поговорю с Уитби.

— А пока, — сказал Хайдерих, — позвольте мне поднять ставку.

Играли просто на очки — но ставка все равно имела символическое значение.

Уже несколько позже, когда все расходились по домам после игры (Хайдерих выиграл: как ни странно, в преферанс он был признанным чемпионом, несмотря на свой вечно неуверенный вид — а может быть, и благодаря ему), Алекс тихонько спросил у Огдена, надевая в прихожей пальто:

— Простите, а какой третий тип алхимии вы имели в виду?

— Мммм… я бы назвал ее эзотерической, — Огден улыбнулся. — Изменения душ… перенос… То, завесу над чем нам лишь приоткрыли Элрики. То, чем занимается мой друг Габриэль. И было бы любопытно знать, как соотносится с этим Философский камень и красная вода. Почему для их получения требуются жизни живых, более того, разумных существ?.. Почему не годятся животные, растения?.. Параллельные миры — путешествия в них, похоже, лежат на стыке алхимии второго и третьего типа.

— Вы думаете, это все еще вопросы алхимии? — тихо спросил Алекс.