Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов - [17]

Взяв власть, Краснов начал сколачивать случайные казачьи отряды в дивизии и корпуса, разбросанные по ним орудия собрал в артиллерийские дивизионы и бригады. К 10 мая под его руководством была уже 75-тысяч — ная армия, состоявшая в своей основе из казаков старших возрастов. Кроме того, под Новочеркасском, на Персияновке и Хопре, расположилась 35-тысячная так называемая молодая армия в составе трех конных и пехотной дивизий, учебного полка, саперного батальона и шести батарей. Здесь же «чудо времени» — эскадрилья из 11 самолетов. Белоказачьи части действовали беспощадно: рубили, вешали, расстреливали, насиловали, грабили и пороли всех, кто попадал под горячую руку. Жертвами белоказачьего террора становились не только сторонники Советской власти и красноармейцы, но и беззащитные местные жители.

Опасения большевиков относительно роли казачества в покатившейся по Советской России Гражданской войне, похоже, оправдывались. Оно действительно превратилось в становой хребет Белого движения. Ответная реакция была жестокой и решительной, как и все меры, предпринимаемые большевиками в отношении своих противников.

24 января 1919 года Оргбюро ЦК РКП(б) приняло секретное циркулярное письмо «Об отношении к казакам», подписанное Я.М.Свердловым. Почему нет подписей других членов Оргбюро — М.Ф.Владимирского, Н.Н.Крестинского — вопрос. Циркуляр содержал инструкции «партийным работникам о характере их работы при воссоздании и укреплении Советской власти» в казачьих районах. В документе, наряду с другими мероприятиями, предписывалось: «учитывая опыт гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми пороками казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы».

Признавалось необходимым: «провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью». Выдавать оружие только надежным элементам из иногородних. Оставлять в казачьих станицах вооруженные отряды впредь до установления полного порядка. Всем комиссарам, назначенным в те или иные казачьи поселения, предлагалось «проявить максимальную твердость и неуклонно проводить настоящие указания». Слова «террор» и «поголовное истребление» употреблены не по отношению к конкретным лицам, а к целому социальному сословию.

Для утверждения Советской власти в мятежных районах предусматривалось и разбавление местного населения страждущими из других краев: «ЦК постановляет провести через соответствующие советские учреждения обязательство Наркомату разработать в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли».

Этого момента — подгрести под себя благодатный Юг России — давно ждали изнывавшие в замкнутом московско-питерско-киевско-одесском пространстве представители самого прогрессивного торгово-пролетарского интернационального люда. Выходило, что расказачивание — не просто вынужденная, объективно необходимая мера, не просто один из вывихов Гражданской войны. Это была формула массового террора — классовой политической борьбы большевиков за власть.

Расказачивание сопровождалось массовыми расстрелами не только казаков, но и престарелых мужчин и женщин, юношей и девушек в «форме неоправданной жестокости, а порой — глумления». Недопустимые произвол и бесчинства творились в станице Морозовской (ряд работников Морозовского ревкома и трибунала во главе с неким Богуславским впоследствии были расстреляны своими же). Делалось это с ведома и санкции Дон-бюро РКП(б) и Граждупра, возглавляемых С.И. Сырцовым, впоследствии одним из самых активных участников жестокого подавления Кронштадтского мятежа в 1921 году. «Линия» проводилась через военревкомы на местах, во главе которых ставились комиссары. Спровоцировать репрессии мог любой повод.

На почве недовольства насаждавшейся из Питера и Москвы политикой 12 марта 1919 года на Дону вспыхнуло Вешенское восстание, вскоре охватившее основные округа Донской области и приведшее к перелому на фронте в пользу деникинцев.

Стабилизации ситуации красные добились ценой огромных потерь. Мятежные районы подверглись массовому террору. Председатель Реввоенсовета Южного фронта отдал приказ частям, участвовавшим в подавлении казачьего бунта, сжигать восставшие хутора, беспощадно расстреливать «всех без исключения лиц, принимающих прямое или косвенное участие в восстании», расстреливать «через 5 или 10 человек взрослого мужского населения восставших хуторов», брать «заложников из соседних и восставших хуторов», широко оповещать население о том, что «все станицы и хутора, замеченные в оказании помощи восставшим, будут подвергнуты беспощадному истреблению». Мечта товарища Троцкого «о полном, быстром, решительном уничтожении казачества», похоже, начинала сбываться.

Масштабы казачьих волнений и недовольство, вызванное кровавыми расправами, напугали и само большевистское руководство. Свидетельством тому может служить примечательная публикация, появившаяся в «Правде»: