Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов - [15]

Кстати, то была серьезная ошибка советского руководства. Ведь среди населения было немало людей, у которых свергнутый царь был еще популярен. Убийство лишь прибавило количество недовольных советской властью, особенно из числа казаков.

Центром притяжения недовольных стал Дон, куда потянулись обиженные на Советскую власть генералы и офицеры, лидеры разношерстных проигравших партий П.Н. Милюков, М.В. Родзянко, П.Б. Струве. В тех же краях генерал М.В. Алексеев приступил к созданию «Алексеевской организации» — ядра будущей Добровольческой армии.

В противовес Каледину в начале января в станице Каменской состоялся съезд революционных казаков-фронтовиков. 10 января его делегаты образовали Военно-революционный комитет донских казаков, председателем которого избрали Ф.П. Подтелкова, а секретарем — М.В. Кривошлыкова. В тот же день фактически перестал существовать Лейб-гвардии казачий полк, члены его комитета приняли участие в съезде и присоединились к Военно-революционному комитету.

Каледин тяжело переживал эту оплеуху. Как же так? Потерять такой полк, причем без боя!

На следующий день по его приказу в Каменскую прибыл 10-й донской казачий полк. Он должен был арестовать участников съезда и обезоружить революционно настроенных казаков. Но вышло еще хуже, чем с лейб-гвардейцами: полк под влиянием большевиков отказался выполнять приказ и тоже присоединился к Военно-революционному комитету.

Атаман окончательно потерял сон и покой. Что-то происходило явно не так. Но что? В Каменскую отправили большую атаманскую делегацию во главе с председателем Войскового круга Агеевым. В ее составе были члены круга Светозоров, Карев, Уланов и другие авторитетные казачьи атаманы.

Начали они активно, попытались убедить казаков не выступать против Донского правительства Каледина. Но всё — как о стенку горохом. Да еще с рикошетом: казаки вынесли решение потребовать ухода в отставку Донского правительства и передачи всей власти в руки Военно-революционного комитета.

В свою очередь, большевики послали в Новочеркасск делегацию во главе с Подтелковым, которому Военно-революционный комитет поручил предъявить ультиматум Каледину и всему Донскому правительству.

Пока продолжалась челночная дипломатия, события не принимали нервозно-кровавого характера. Переговоры медленно шли в митингово-совещательном ритме, балансировали на грани бытовых, чисто житейских интересов тех и других, не задевая болезненных нервных окончаний. Приезд Подтелкова в столицу казачьего войска стал, конечно, вызовом, демонстрацией превосходства красных. Но и одновременно попыткой прощупать, что у кого на руках, кто за спиной, поискать точки соприкосновения.

Вскоре обеим сторонам стало ясно, что время мирных переговоров кончилось. На Дон повалила вздыбленная отстойная муть больших городов с разноцветными знаменами. Одни шли помогать революции, другие — грабить, насиловать, убивать. Закуролесили по щедрой донской земле полки и банды, эскадроны и отряды, атаманы и батьки, начдивы, командиры и комиссары.

На Юге России сформировалось ядро Белого движения, которое возглавили генералы Каледин А.М., Алексеев М.В. и Корнилов Л.Г. Однако триумвират просуществовал недолго. Каледина смертельно уязвил отказ казаков, которым он всецело верил и на которых рассчитывал, поднять оружие на своих соотечественников. 29 января 1918 года он застрелился, не пожелав смириться с моральным поражением. Не прошло и трех месяцев, как от взрыва артиллерийской гранаты погиб Л.Г. Корнилов. В том же 18-м году внезапная болезнь свела в могилу последнего из состава «военной хунты» генерала М.В. Алексеева — одного из инициаторов низложения последнего российского императора.

Не зря первые месяцы 1918 года считаются периодом триумфального шествия Советской власти. По призывам большевистских агитаторов под красные знамена собирались многие тысячи ее защитников. О каком-то организованном отпоре новой власти говорить пока не приходилось.

Черной вехой стало это время для командиров 2-го петлюровского полка — их разоружили в один прием. Часть тут же переименовали в полк Червонного казачества во главе с В.М. Примаковым. Название красивое, но что за казак без коня? И пришлось «червонцам» топать своим ходом аж под Полтаву, биться там с конными гайдамаками, завоевывать не только ратную славу, но и коней со сбруей да все остальное казачье оснащение. Добыли и за Киев воевали уже конными. По весне прима-ковцы прибыли на Дон. Подобно латышским стрелкам, не как гости заявились — как хозяева. И вели себя соот-ветственно. Помнят их кровавые объятия Новочеркасск, станицы Аксайская и Платовская, многие хутора и рабочие поселки.

Долго будут вспоминать и самих «червонцев», и прочих «казаков-интернационалистов», особенно комиссаров с их непонятной злобой к православной вере и христианам, ко всему, что не вписывалось в круг их идеологических постулатов.

В комиссарах на Дону ярче, чем в ком-либо из других пришельцев, проявилось пренебрежение ко всяким условностям: профессиональной подготовке, быту, традициям, укладу местной жизни, особенностям характера населения. Готовность человека занимать государственный, общественный или чисто партийный пост определяли не компетентность, а преданность делу большевиков. Далекие от казачества пришлые краскомы и комиссары из числа полуэмигрантов, полурабочих, полумещан, но непременно «инородцы», по разумению казаков, ничего, кроме смуты и взаимной неприязни, породить на Дону, Кубани, Тереке, в других казачьих областях не могли. Их не то чтобы не любили. Просто не могли принять, не могли не ненавидеть. Вдобавок появились ненавистные продотряды во главе с теми же пришлыми уполномоченными в кожанках.