Жертва - [4]

– Ты не ввела корректировку на возможные повреждения грудной клетки!

А вот это называется «здрасьте!» Я хотела было слово в свою защиту сказать, но меня опередил протяжный звуковой сигнал кардиомонитора.

– Остановка! – огласил реаниматолог. – Качайте!

«Три».

Хирург скрестил ладони и начал непрямой массаж сердца.

– Не «пробиваешь»! – прокомментировал реаниматолог. – «Выброса» практически нет.

– И вряд ли будет, если там тампонада, – ответил хирург.

– Крови в перикарде вроде бы не было… – заметила я.

– Откуда тебе знать, если сердца на сканах практически не видно? – заявил хирург.

«Два».

– Я пропунктирую перикард, и если…

– Тут и прямой массаж сердца вряд ли спасет! Нужно было параметры сканирования корректно вводить. У нее все признаки тампонады. Если бы ты ввела поправки на травму грудной клетки – увидела бы сердце. А увидела бы сердце, сейчас бы не гадала: вскрывать тебе грудную клетку этому полутрупу или оставить ее в покое.

– Вскрывайте, – едва слышно произнесла я.

– Сама вскрывай, если хочешь, – хмыкнул хирург.

Я решилась на это не ради женщины, лежащей на столе. Ей уже было все равно, точно так же, как и будет. Я сделала это для парня, ревущего в холле, ведь если эта женщина останется жива, пусть даже и в форме «овоща», он «пойдет» по статье «тяжкие телесные», а если она умрет – «убийство».

«Один».

– Открывайте набор для срединной торакотомии, – попросила я.

– Упертая, – покачал головой хирург.

«Ноль».

– Время смерти – восемь сорок две, – огласил хирург, убирая мою окровавленную ладонь с сердца женщины.

«Мои потери» пополнились новым именем, хотя, я даже не знала, как ее зовут. «Неизвестная в первый рабочий день», наверное, так я назову ее. Хотя, какая разница, если лицо навсегда останется в памяти?

Я отошла от стола и сняла с рук перчатки.

– Она умерла еще до того, как ты вскрыла ей грудную клетку, – произнес хирург.

– Кровь в перикарде была, – я покачала головой. – Если бы я ввела параметры корректировки…

– Пропунктировала бы сначала, а потом все равно бы вскрыла грудную клетку и потеряла ее. С такими травмами выживают единицы. Сегодня не ее день.

– И не мой, – прошептала я и вышла в коридор.

Здесь столпились люди. Откуда все они взялись? Врачи и медсестры молча расступались, уступая мне дорогу. Я стянула с себя окровавленный халат, обернулась и метнула его в ведро.

– Кто это? – шептались за спиной.

– Не знаю. Никогда раньше ее не видел.

– Она грудную клетку женщине вскрыла.

– Она?

– Эй, ты! – окликнул меня хирург.

Я остановилась и обернулась:

– Да?

Он выбросил халат в то же ведро, что и я, и махнул мне рукой:

– Иди за мной.

– Куда? – не поняла я.

– В перевязочную.

– Зачем?

Хирург поморщился:

– Слишком много вопросов задаешь.

– Там вещи мои остались.

– Потом заберешь.

Я пожала плечами и последовала за хирургом. Он завел меня в просторную перевязочную. Интересно, для чего?

– Ложись!

– Что, простите?! – не поняла я.

– У тебя рана на спине: надо клеить.

– Где? – я тут же изогнулась, в попытке узреть все своими глазами.

Хирург приподнял край моей окровавленной блузки и указал пальцем на глубокую резаную рану прямо на пояснице, из которой до сих пор сочилась кровь.

– Н-да… Хорошо я приложилась о стойку.

– Да, неплохо, – согласился хирург.

– Придется шить, – вздохнула я.

– У нас есть клей.

– У меня на него аллергия.

– Значит, тебе не повезло, – пробурчал хирург. – Да и мне тоже… – добавил он себе под нос.

Я, конечно же, услышала эту последнюю фразу, но осуждать его за нетерпимость не стала. Все же, заклеить рану проще, чем зашить. Таких, как я, с аллергией на «суперклей» немного. Сегодня этому хирургу не повезло: он будет вынужден затратить на мое лечение времени в три раза больше, чем собирался.

– Меня зовут Алексис Ней, – я потянула хирургу руку и попыталась улыбнуться как можно более доброжелательно, дабы немного разрядить напряженную атмосферу.

– Вымоешь руки, тогда пожму, – ответил хирург и указал пальцем в сторону умывальника.

Если бы мои руки были в крови, его замечание имело бы смысл. Но они, вроде бы, чистые… В отличие от манжет рукавов моей блузки… Я включила воду и попыталась их застирать. Черт, проще блузку выкинуть.

– Ты собралась в этой раковине искупаться? – хирург раскладывал инструменты.

– Хотелось бы, но я в нее не влезу, – выключила воду и промокнула затеки на манжетах полотенцем.

Он так и не сказал, как его зовут, а я намеренно спрашивать не хотела. Не люблю хранителей. Может потому, что все архиереи – хранители, или потому что подсознательно испытывала страх перед теми, кто физически сильнее меня. Хирург был их типичным представителем. Кроваво-красные волосы и багрового цвета глаза… Не хватает только рогов на лбу, и он бы выглядел точь-в-точь, как дьявол.

– На анестетик аллергии нет, или с обезболиванием тоже проблемы? – спросил хирург.

– Нет. Хоть в чем-то повезло, не правда ли? – я попыталась улыбнуться.

Безрезультатно. Этот хранитель с непроницаемым видом продолжал выкладывать инструменты на рабочий стол.

– Не стой, ложись на живот, – не глядя в мою сторону, произнес он.

Ну вот и поговорили. Я легла на смотровой стол, приподняла блузку и приспустила брюки, чтобы ему было удобней работать. Почувствовав укол, зажмурилась.