Жертва - [10]

Канада напомнила ей Россию — не столько пейзажами и просторами, сколько затянувшейся зимой и неизбывной, непроходящей тоской зябких длинных ночей.

Хозяйка призналась, что они стали четвертыми постояльцами за два с половиной месяца, вопросов особых не задавала и вполне удовлетворилась объяснениями, что приятель Беатрис выпил лишнего.

— Почему бы вам не бросить все и не уехать? — поинтересовалась у неё Беатрис.

— Здесь прошла жизнь моих родителей, умер мой муж. Никуда я отсюда не поеду.

— Неужели вам никогда не бывает скучно, не хочется общения?

— Меня вполне устраивает поездка в город за продуктами и общение с кассирами, — отрезала та.

Глядя на холодные сумерки за окном, Беатрис думала о выборе этой женщины. О том, что редко оставалась одна, но по сути была гораздо более одинокой. Одиночество — это состояние, и не суть важно, где ты находишься. В забытой всеми провинциальной глуши, или же на модном популярном курорте в окружении таких же тусовщиков, имен которых наутро даже не вспомнишь. Бывает и иначе, и однажды узнав это иначе, уже никогда не станешь прежней. К сожалению или счастью, она почти забыла о том, каково это.

Прошло ещё полтора часа перед тем, как Сэт пошевелился, и она переместилась поближе — чтобы иметь возможность сразу заткнуть его в случае чего. Реакция её подопечного оказалась достаточно адекватной, что позволило им избежать нескольких неприятных моментов. Он смотрел настороженно, как кролик на удава, и Беатрис решила не расслабляться.

— Где я? — профессор задал вполне ожидаемый вопрос. В сочетании с тем, как он держался за голову, это прозвучало почти мило.

— В отеле, — дала исчерпывающий ответ она. Ей было интересно, как Сэт поведет себя дальше. Про себя Беатрис все время звала его «профессор»: ему это на удивление шло. Представить этого мужчину занудно вещающим что-то засыпающим студентам она могла, а вот гением зла, изобретающим смертоносный вирус, уничтоживший целую расу, вряд ли. Тем не менее, именно это он и сделал полтора года назад, после чего благополучно сбежал и скрылся.

Глядя на него, она хотела спросить, не мучают ли его кошмары — потому что её, оказавшуюся в эпицентре событий, стоявшую на грани жизни и смерти, они терзали до сих пор. Вопреки этому желанию Беатрис промолчала. Торнтон нужен ей живым, напомнила она себе.

— Почему я в отеле, а не в камере? Ваши дружки дали мне понять, что не отстанут, — поинтересовался он с плохо скрываемым сарказмом.

Беатрис подумала, что ему не идет. Образ невинного агнца, которого вот-вот отправят на заклание, для профессора был более привычным, нежели чем саркастичного, уверенного в себе и ни в чем не раскаивающегося убийцы. В эти минуты она возненавидела его ещё больше.

— Они не мои дружки, — издевательски хмыкнула Беатрис, — не в моем стиле оставлять друзей в горящей машине, из которой нельзя выбраться. Вполне вероятно, что их друзья за это на меня в обиде. Да и на вас, за то, что вы сбежали. Вот незадача. Так что, могу я рассчитывать, что вы будете вести себя адекватно, профессор?

На самом деле все обстояло несколько иначе. Наемников, которых Кроу подрядил напугать Сэта, она видела впервые. За исключением одного, и это наводило на мысли. Ронни Халишер хвостом таскался за Рэйвеном с начала девяностых, заглядывал ему в рот и разве что алтарь его имени у себя дома не устроил. Иногда она намекала Рэйвену, что пора бы дать парню шанс и ответить взаимностью. В ответ тот почти всегда трогательно бесился. Факт оставался фактом, где Ронни, там обычно и Рэйвен. Почему Кроу не сообщил ей об этом, оставалось загадкой. По всей видимости, привык контролировать ситуацию и держать всех в тонусе.

Один из идиотов Халишера додумался стрелять по её машине, и ей пришлось устроить аварию. Она вытащила их из машины, на этом исчерпав лимит своего альтруизма. Выяснилось, что Ронни тоже был не в курсе её непосредственного участия, потому как смотрел на неё большими выразительными глазами перед тем, как отключиться. Беатрис не успела ему и пары вопросов задать.

— То есть вы меня спасли. Спасибо, — прозвучало искренне, хотя по-прежнему недоверчиво; его попытки подняться увенчались успехом, но судя по тому, как резво профессор прислонился к стене, этот шаг был преждевременным. — Только вы так и не сказали, зачем вам это?

— Ох уж эти мне ученые — все бы им причинно-следственные связи выискивать, — фыркнула Беатрис, — если я скажу, что меня устраивает мир таким, какой он сейчас, поверите? Или в то, что за двести с лишним лет я более чем насмотрелась на то, как льется кровь, и не хочу повторения этого? Вряд ли сейчас, когда их больше некому сдерживать, они остановятся на том, что получат желаемое.

— Всего лишь двести? — усмехнулся он. — Да вы малолетка, Шерил.

«Меня от тебя тошнит», — подумала Беатрис, но вместо ответа передернула плечами, поднялась и подошла к окну.

Этот мужчина точно был не в её вкусе. Беатрис всегда нравились отлично сложенные блондины, а Сэт Торнтон — темноволосый, с серо-голубыми глазами. На её вкус слишком худой и невысокий для мужчины. Выглядел он как загнанный в угол кролик. Ему бы домик с белым заборчиком, примерную жену, которая закроет его собой в случае чего, двоих детишек, кошечку и собачку.