Жернова истории 4 - [52]

Ещё до полудня у меня в кабинете раздался звонок. Звонили из секретариата ЦК ВКП(б), собирая на срочное совещание всех членов ЦК, кто в данный момент находился в Москве. Такая практика уже успела стать привычной после XV съезда – для принятия решений от имени ЦК не назначали каждый раз Пленум, а ограничивались сбором тех, кто был под рукой в данный момент, с остальными же членами ЦК согласовывали проект постановления по телефону или по телеграфу.

Сразу после рабочего дня в здании аппарата ЦК, находившегося буквально через дорогу от ВСНХ, в бывшем здании шикарной гостиницы «Боярский Двор», отрылось заседание. Тон ему задал Каганович, ставший к тому времени одним из секретарей ЦК. Он гневно обрушился на неуместные публикации «Комсомольской правды»:

– Эти вылазки с нападками на партийное большинство, на самые наши заслуженные кадры, эти клеветнические намеки на бездумное голосование, надо пресечь на корню.

Его поддержал один из заместителей председателя Совнаркома, Молотов:

– Ответственным партийным работникам нельзя спускать подобное ребячество, когда они в погоне за хлесткой фразой и дешёвой популярностью начинают порочить партийную дисциплину! Такому непартийному поведению следует дать саму жесткую оценку. Мы уже привыкли слышать эдакие речи из уст оппозиционеров, но куда годится, ежели им начнут вторить люди, прикрывающиеся якобы верностью генеральной линии нашей партии!

В том же ключе выступили Сулимов, 1-й замнаркома путей сообщения, и член Оргбюро ЦК Станислав Косиор. Их поддерживал своими одобрительными репликами с места председатель Совнаркома. Однако далеко не все были настроены столь сурово.

– Да, парни хватили через край, – в своей обычной мягкой манере произнес Бухарин, – но зачем этот случай на ЦК тащить? Тут товарищи из этих не самых удачных статей прямо какую-то оппозиционную вылазку изобразить пытаются. К чему это? Начнем раздувать дело, так, пожалуй, привлечем излишнее внимание, создадим им ореол пострадавших за правду. Пропесочить в рабочем порядке – и закончить на этом.

Его призыв не делать из мухи слона поддержали нарком труда Шмидт, Сокольников, и председатель Мособлисполкома Уханов. Внес свои пять копеек и я:

– Мне представляется, что членам ЦК, обдумывая решение по этому поводу, не стоит увлекаться, призывая к организационным выводам – даже независимо от оценки самих статей. Если кто-то подзабыл, то осмелюсь напомнить вам о партийном Уставе. И Щацкин, и Стэн является членами ЦКК, и поэтому любое взыскание им, как и членам ЦК, может вынести только съезд партии. Даже то исключение, которое Ленин провел на X съезде, позволяет нам выносить взыскания, вплоть до вывода из состава, только членам ЦК, только в случае установления фактов фракционной деятельности, и только решением объединенного Пленума ЦК и ЦКК большинством не менее двух третей голосов.

Сталин, по своему обыкновению, довольно чутко следивший за настроениями выступавших, предложил проект постановления, достаточно мягкий по сравнению с тем, какого можно было бы ожидать, судя по его репликам. Согласно принятому после недолгого обсуждения документу, публикация статей Шацкина и Стэна в «Комсомольской правде» с непродуманными формулировками была признана ошибочной и несвоевременной. Обращалось внимание ЦК ВЛКСМ и редакции газеты на проявленную безответственность в допуске к публикации статей, способных привести к искаженному толкованию позиции высших органов партии по острым вопросам партийного строительства, играющему на руку оппозиции.

В общем, Шацкин и Стэн отделались легким испугом (почти так же, как было и в моей истории). В отличие от того, что помнилось мне, Тараса Кострова не выгнали из редакторов «Комсомолки», – ЦК ВЛКСМ ограничился лишь строгим выговором с занесением в учетную карточку.

Тем не менее, как я и ожидал, моим друзьям достался ещё один пинок. Через две недели журнал «Большевик» вышел со статьей «Правый уклон в практической работе и партийное болото», подписанной той же троицей, что была памятна мне – Ежов, Мехлис, Поспелов. Но основой удар эта публикация наносила не по строптивым членам ЦКК.

Конечно, им тоже досталось на орехи: партийные чиновники не стеснялись в выражениях такого рода, которые до этого отпускались лишь в адрес исключенных из партии оппозиционеров. Нехороший знак. Троица втолковывала читателям, что партийное болото – это вовсе не то, что думают Шацкин со Стэном, а… Вот тут-то и начиналось самое интересное. Устами этих мелких функционеров верхушка партийной бюрократии нанесла удар по своим соперникам в руководстве партии. Устами главного теоретического и идеологического органа ВКП(б) любые серьезные упущения, любые признаки разложения, любые хозяйственные преступления подводились под марку «правого уклона в практической работе». Тем самым «правый уклон» становился синонимом всех и всяческих негативных явлений в партии, а те, кого можно было объявить идеологами правого уклона, автоматически становились ответственными за всю эту дрянь.

Ну, что же, сигнал получен недвусмысленный. Теперь каждый, на кого повесят ярлык «правого», становится законным объектом для травли. Осталось лишь дождаться, когда «правыми» объявят Бухарина, Рыкова и Томского, и судьба их будет предрешена. И противный холодок внутри провоцировал внутренний голос то и дело задавать вопрос: «А сам-то ты не загремишь заодно с ними?».