Женя Журавина - [63]

— Ну что ж... Разбирать, понимаешь, все уроки, не стоит; для себя я сделал записи; выводы оставлю, а вообще...

— Вообще мы сами умеем, — наседала Савина. — Вы скажите, в частности, о моих уроках алгебры.

— По алгебре я, понимаешь, не специалист; но что можно сказать? Хорошо! Живо. Все работают. Материал знают. Во времени вы уложились. Задание на дом дано...

— Только и всего?

— Ну тогда разберите мой урок по русскому языку, — оказала Левкова.

— По русскому — это мне ближе. Русским языком пользуемся все. В целом урок прошел хорошо. Ребята хорошо сидели; дисциплина была хорошая. Хорошо прошел организационный момент. Во времени не уложились, задание давали после звонка. Вот только на доске вы не заметили ошибки: ученик написал «В витрине магазина», а нужно было «В ветрине магазина». А теперь позвольте остановиться на жалобе. Родители жалуются на плохое воспитание, по вечерам у вас гулянки, дело дошло до нецензурных надписей на стенах... Вы уясняете?

— Хорошо, мы спросим родителей, — вмешалась Савина. — Если они заявят, что мы плохо воспитываем, я не останусь в школе. Товарищ директор, я предлагаю пригласить на совещание председателей сельсовета и колхоза, а завтра, если понадобится, — родительское собрание!

Савина набросила на плечи пальто и выбежала за дверь.

— Зачем же, понимаешь, родительское собрание? Мы разберемся и сами.

— Для нас важно мнение родителей, — сказала Женя. — Они сейчас придут. Подождем минутку.

— Позвольте мне слово, — сказал Миляга. — По-моему, вовсе не надо ни родительского собрания, ни председателей. Мы действительно разберемся сами. Возьмем факты; против них не попрешь. Песни у вас по ночам разливаются? Факт. А кто поет? Парни. Успеваемость в школе какая? Семьдесят пять процентов. Никогда она не была такой низкой. Каждый четвертый не успевает. А какое мы видим руководство? Никакого...

— Я отвечу на ваши вопросы, — сказала Женя, — когда соберутся все...

Наступило молчание, которое впрочем скоро оборвалось: в учительскую вошли Савина и председатель колхоза Юркова.

— Председатель сельсовета в отлучке.

— Товарищ Юркова, мы пригласили вас вот по какому делу, — начала Женя.

— Знаю, какое дело. Не дам учительниц в обиду. Сама в край поеду! Покажите нам жалобу, товарищ инспектор!

— Письменной жалобы у меня нет.

— От кого слыхали устную?

— Да вот член коллектива, он же и родитель. Он только что выступал...

— Миляга?! Рассказывай, Миляга, послушаем еще раз.

— Я говорю: успеваемость в школе низкая, руководства со стороны директора нет; на квартире у них по вечерам песни, гулянки.

— Позвольте мне, — поднялась Савина. — Песни у нас редко, нам не до песен. Низкая успеваемость — это ваши грехи, Миляга. Вы ни за что ставили пятерки. Теперь руководство. Нам хорошо помогают. Директор давала показательные уроки, мы посещали уроки друг друга. Хуже всего уроки у вас и вашей супруги. А почему? Потому, что вы заняты своим хозяйством. Вы приходите на урок с пустым сердцем и с пустой головой — вы оставляете их дома, с гусятами и поросятами. Мне жалко наших ребят! Живые, любознательные, они ничего не могут у вас почерпнуть.

— Я прошу слова, — сказал Миляга. — Очень хорошо, что у нас представитель края. Он, конечно, разберется, какой у нас коллектив, какое руководство. Теперь личное хозяйство. Оно не запрещается, а поощряется. Имея свое, я не требую пайка.

— Но исправно его получаете.

— Кроме того, я помогаю другим...

— По тридцать рублей десяток яиц!

— В городе — сорок.

— Бедный, какой несете убыток!

— Постойте-ка, дайте мне сказать, вас не переслушаешь. Накинулись, как сороки на грача. Я скажу, как люди думают. Ты, Иван Иванович, у нас старожил. На наших глазах вырос сам и выросло твое хозяйство. Пришел к нам — все твое богатство умещалось в чемодане. А теперь не увезешь и на десяти телегах. Вези, мы на твое не заримся. А детей ваших ты обделял знаниями. Что есть, то есть. Гляди правде в глаза. А что говорят люди? Бывало, детей не выгонишь в школу, а теперь дома не удержишь. А что до песен — пойте, девушки. А мало будет голосов, зовите меня.

* * *

Весна шла дружная, многообещающая. Она шла по лугам и полям, по лесным дебрям, поднималась в горы, все выше и выше, трубила в свои многоголосые трубы, будила в земле семена, вела за собой свой шумный хоровод, а путь устилала цветами.

Земля готовилась к празднику: расстилала свои пестрые скатерти по тол ям и лугам, начинала свой победный гимн во славу жизни, звала людей к труду, мирному, созидательному, подтверждая мудрый завет: все минется — только правда останется.

В этот памятный день Женя работала с учениками на пришкольном участке: сгребали и сжигали прошлогоднюю ботву, убирали хлам, исправляли ограду.

В годы войны почти все школы Приморья разработали для себя земельные участки и занимались выращиванием «горячих завтраков», главным образом для детей фронтовиков. Сплошь и рядом они отнимали земли «из-под ног у тайги», на целине, покрытой густым кустарником, усеянной старыми пнями и тяжелыми камнями. Это была не детская и не женская работа, но и камни и пни уступали свое место огородам. Людей воодушевляла высокая цель — хоть чем-нибудь помочь своей Родине.