Женя Журавина - [39]

— Вы власть! При чем же мой крошка, что у нас ничего нет?

— Но ведь война, пойми ты!

— А почему в Америке все есть? Обещали воевать на чужой земле, а своей половину отдали...

Женя относилась к подруге так же терпеливо, как и к своим непонятливым ученикам.

«Счастье придет! — думала Женя. — Придет! Иначе не может быть!». И, встряхнув кудряшками, принималась за свою очередную «нагрузку».

Всё для победы

Агнии Петровне предложили занять должность директора школы в сельскохозяйственном районе. В годы войны на директоров сельских школ легла забота и о соседних колхозах: работников поубавилось, к руководству пришли новые люди, и многие школы становились душой и в значительной мере рабочими руками коллективного хозяйства. Очевидно, полагали, что Агния Петровна укрепит школу и поможет колхозу.

Агния Петровна поставила условие — перевести с ней и молодую учительницу Журавину. Условие не вызвало возражений.

Переезд к новому месту работы оказался для Жени болезненной операцией, более тяжелой, чем отъезд из родительского дома: расплакались ребятишки, разревелась Катя:

— Я хочу с вами. Я не хочу здесь оставаться.

Агнии Петровне пришлось долго уговаривать: новая школа, куда они переводятся, укомплектована, в этой же не хватает работников (директором был назначен Лысиков). Женя оставила Кате некоторые свои вещи, часть вещей подарила Агния Петровна. Попросили жену Петра Игнатьевича оказывать ей поддержку, и та с радостью согласилась. Комнату Кати хорошо обставили, и она успокоилась. Вздохнула с облегчением и Женя: первый раз в жизни она почувствовала усталость, но не от школьной и общественной, а от домашней работы: утомила подруга, которая готова была возложить на нее все свои обязанности, материнские и школьные, и винила Женю во всем: в неудачах на фронте, в недостатках в тылу. Став членом партии, Женя действительно чувствовала свою вину за то и другое, но она, как ей казалось, делала все, что нужно, тогда как подруга ничего не хотела делать и ни за что не хотела отвечать. Тяжелым и трогательным было прощание Жени с учениками, особенно с Ковальковым, Прониным и Гришей. Первые не сводили с нее глаз, а Гриша вдруг озлобился, скрючился и ни ей, ни матери не сказал ни слова.

Агния Петровна приняла новую школу. Школа была маленькая, а забот и хлопот оказалось много. Завуча не полагалось; учителей было всего пять человек, и они вели все учебные предметы и начальные классы. Уроков у всех было помногу, работали кое-как: мало давали и еще меньше спрашивали.

Бывший директор Иван Иванович Миляга имел среднее педагогическое образование, но преподавал историю, конституцию, географию и физкультуру; его жена, кроме второго класса, вела химию и биологию. Ни у того, ни у другого надлежащей подготовки не было.

Тяжело было и в колхозе. Наводнение унесло сено, урожай получили низкий; не хватало ни хлеба для людей, ни кормов для скота, а главное — не было распорядительности и желания работать. Плата за трудодни в последние годы была ничтожной, и у людей не было никакого желания работать в колхозе.

Председатель Мирон Кульков, присланный из района, — городской житель, который сразу же насмешил колхозников: не мог отличить ячмень от пшеницы, а стал запрягать лошадь — хомут надел обратной стороною. Это был человек, который совмещал в себе три качества: рассеянность — всегда думал не о том, о чем говорилось, хитрость и полное незнание дела. Но он умел хорошо услужить начальству и, кажется, в этом видел свое назначение.

Ознакомившись с положением в колхозе, Агния Петровна сказала Жене:

— Ну, помощница моя незаменимая, работы и заботы у нас хватит. Первое дело — надо поднять дух у людей; люди опустили руки; второе дело — поднять школу; а третье — провести весенний сев. А там уже отдохнем. А к осени и война кончится.

— Агния Петровна, да какая же я помощница? Тут, смотрите, какие все серьезные! Смотрят буками.

— А ты вместе с людьми думай. Так и говори: «Давайте подумаем... Не лучше ли будет так?..» Может быть, они и много знают, да мало желают. А сейчас надо много знать и желать. Тогда и сила найдется...

Первые дни занятий Агния Петровна ходила на уроки, присматривалась к людям. Однажды во время большой перемены она сказала:

— Далеко мы стоим от детей, товарищи! Чужие они для нас. А надо, чтобы стали своими. Нельзя идти дальше, не закрепив пройденного. Нам надо проверить, кто чего не знает, а затем подумать, как исправить положение...

Проверка показала большие пробелы в знаниях учащихся, у некоторых — отставание на целый год. Учебные группы оказались крайне неровными, отстающие тянули назад успевающих, и все топтались на месте. Ученики третьего и четвертого классов, не говоря уже о старших, не могли припомнить, сколько у них сменилось учителей, они приходили и уходили, и дети не печалились, когда уходил старый, и не радовались, когда приходил новый: никто не оставлял заметного следа ни в обучении, ни в воспитании.

На педагогическом совете давали ученикам резко отрицательные характеристики: ленив, неспособен, невнимателен, слабо развит, запущен...

— Что же нам делать? — спросила Агния Петровна.